Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Наваливаются и пустяки и не пустяки — чужие и свои дела, чужие рукописи, свои и чужие болезни — если я сквозь все ежедневно работаю, лечу глаз, дежурю в Переделкине, волочу библиотеку — то и то, честное слово, к вечеру болит сердце и спотыкаются ноги.

К. И. хворал гриппом, легоньким. Опять пел. Вот образцы:

Барбитураты
Не виноваты,
А виноваты
Дегенераты.

Весел, бодр, много работает, встречается в библиотеке с детьми, собственноручно валяет их по ковру — но при этом упорно твердит, что доживет не далее февраля 61 года. Слушать тошно.

Пишет о Квитке, исправляет свои статьи 1907–1917 года.

Я получаю письма о книге весьма восторженные. Читают ли ее в Питере? Не слышали ли каких отзывов?

151. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

28.X.60 г. Ленинград.

Дорогая Лидочка!

Нет, в Вашей книге я не только не разочаровался, — отпечатанная в типографии и заключенная в переплет она показалась мне даже лучше, чем в рукописи. То ли Вы еще работали над ней, то ли обманул меня давешний способ читки: из пятого в десятое.

Людей, которые читали Вашу книгу, я не встречал — вероятно, только потому, что вообще почти никого не встречал по возвращении в Питер. Но у меня был редактор «Республики Шкид» Кузьмичев. Увидев на столе «В лаборатории редактора», он встрепенулся, загорелся:

— Ой, как бы достать эту книгу?! О ней столько говорят!!

В одном большом книжном магазине на Петроградской Стороне я попросил дать мне Вашу книгу.

— Такой нет.

— А была?

— Была и разошлась.

Это всегда бывает приятно слышать авторам и их друзьям (особенно если друзья уже обладают этой книгой).

Были ли отзывы о книге? Если будут — сообщите мне, пожалуйста!

Спасибо за обещание (за подтверждение обещания) прислать выдержки из дневников. Но тут я что-то не понимаю. Вы ведь писали, что подарили Ваши воспоминания Самуилу Яковлевичу. И Александра Иосифовна говорила мне, что читала эти выдержки. А мне Вы пишете, что — работа еще впереди.

152. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

31/X 60, Москва.

Дорогой Алексей Иванович.

Я получаю довольно много писем о своей книге. Некоторые весьма пронзительны. Неужели в Ленинграде она уже разошлась? А здесь имеется еще во всех магазинах. В ноябре ее хотят обсуждать в Союзе. Я не противлюсь, но и не рада. Боюсь, что детгизовцы будут ругаться (как ругались на обсуждении «Рабочего разговора»), а писатели — каждый! — рассказывать «случаи». Ни то ни другое не страшно, но ведь хочется какого-нибудь толку, проку.

Пресса молчит (как почти всегда по поводу моих работ).

Но что бы там ни было — все это пустяки по сравнению с мыслью, что книга вышла.Остальное — несущественно.

У Вас был редактор «Шкиды». Значит ли это, что выход ее приближается? Я, когда получу эту книгу (а ведь настанет же, черт возьми, такой день!), долгое время буду держать ее в руках, не открывая — от волнения. Какой она стала? И как она звучит, выглядит, что от нее исходит в 1961 году? Какой она покажется нам — какой теперешним читателям? Ведь та операция, которую Вы произвели над ней, — это нечто вроде «операции на сердце».

А как себя ведет Ваш редактор Кузьмичев?

_____________________

Насчет моего дневника, т. е. воспоминаний. Никаких противоречий в моих сообщениях нет. Выдержки из дневника мною сделаны, воспоминания написаны уже давно — в апреле, мае этого года. С. Я. очень торопил меня, мне хотелось скорее исполнить его просьбу, и я дала машинистке перепечатать свои листки, а потом вручила ему и Шуре. Затем, на Ваш спрос, я ответила, что буду дополнятьэтот первый набросок, ибо многое еще у меня — и в дневнике, и в памяти — хранится. И вот до этой работы руки все не доходят. Она сложна для меня и технически и душевно.

153. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Комарово, 9.XI.60 г.

Дорогая Лидочка!

Письмо Ваше получил с опозданием, т. к. и сам с опозданием приехал в Комарово: все наше семейство грипповало, чихало и кашляло. Сейчас уже почти все поправились.

О том, что Ваша книга разошлась в Ленинграде, я не писал Вам, не знаю этого. Я был в одном магазине — на ул. Куйбышева. Там ее уже не было. То, что книга лежит в московских магазинах — удивительно. Не умеют у нас ни торговать книгой, ни помогать читателю находить ее. Конечно, человеку, который не читает ничего, кроме Ефремовской макулатуры [230]и «Королевы Марго» [231], Ваша книга ни к чему. Но ведь в нашей стране множество издательств, газетных и книжных редакций, три или четыре тысячи одних зарегистрированных писателей. И сотни тысяч по-настоящему интеллигентных читателей. Уверен, что на книгу Вашу нашлось бы не 10 тысяч, а 20 и 40 тысяч покупателей, если бы их информировали о выходе книги.

Пресса молчит? Еще рано. На такую книгу не отозваться невозможно. Отзовутся.

Дневник Ваш буду ждать терпеливо.