Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

Я скоро приеду. Я приеду ни с чем, потому что я отказалась от ордера на новые комнаты и решила биться за возвращение старых[25]. Это можно — если иметь терпение. По новейшему закону это можно. Я приеду в Москву, чтобы вооружиться — не только терпением, но и письмами от папы — и — хотелось бы — членством в Союз. Если бы сейчас, сегодня, я была членом Союза — дело мое было бы беспроигрышное, и я уже въехала бы домой. Мне так хочется домой — так вдруг захотелось. Я раньше думала, что те стены мне тяжелы и грустны, — нет, я хочу туда, и никуда больше. Мне хочется расставить вещи, вытереть пыль и уложить Люшу спать в ее кроватке… Предстоит теперь поездка в Москву, потом новая командировка, поездка сюда, жилотдел, прокурор, суд. Мне надо его выиграть.

Я очень благодарна судьбе — и Вам — за знакомство с Александрой Ивановной. Богатый она человек, одаренный, глубокий и нежный. Главная ее беда сейчас, на мой взгляд, одиночество. У нее много умственных потребностей, которые никак не утолены. Она, как и все мы, впрочем, целый день занята «делами», но у нас есть отдушины, которых нет у нее.

Я очень огорчилась, узнав из Вашего письма, что Вы поссорились с Ваней. Кто бы ни был не прав, мне равно будет больно. Что это за время такое, когда все ссорятся — а никогда ведь люди не были так нужны друг другу, как теперь.

Жму Вашу руку. Надеюсь, что Т. Г. и С. Я. уже говорили с Михалковым и, приехав, что-нибудь узнаю. Вас не благодарю — разве можно найти слова благодарности, искупающие тошноту, которую должен вызывать разговор с Кашинцевой?

Думаю, что приеду раньше 20-го.

11. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

14 мая 1947. Москва.[26]

Дорогой Алексей Иванович. Я только что получила от «Нового Мира» (из которого я ушла) официальное предложение написать о Вас статью в 15–17 страниц, «привязав ее к чему-нибудь библиографическому». Срок — неделя. У меня голова идет кругом (где взять привязь?), и я прошу Вас библиографически помочь мне. Позвоните мне, пожалуйста, и заходите.

12. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

Ленинград. 1.VI-47.[27]

Дорогая Лидия Корнеевна!

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Это относится лишь к тому, что я в течение месяца собирался Вам писать, но — вихри враждебные так закрутили меня и завертели, столько свалилось на меня сразу — нудного вперемешку с тяжелым, глупого и страшного, горячего и холодного, сладкого и соленого, что — одним словом, не написал, не собрался.

И вот — не было бы счастья — вихри враждебные наконец скосили меня. Вторую неделю лежу в нервной горячке.

До сих пор считал, что такие болезни бывают только у героев старинных романов. Оказывается, некоторые герои нашего времени тоже подвержены подобным заболеваниям.

Вышел ли «Миклуха»[28] и хорошо ли раскупают эту книгу московские сладострастники?

Что вышло со статьей в «Новом Мире»? Боюсь, что опять Вам не повезло. Неудачный объект выбрали Вы (и объект этот, надо сказать, чувствует вину свою, вздыхает и краснеет).

13. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

9/VII 47.

Дорогой Алексей Иванович. Получив Ваше письмо, очень меня встревожившее, я не стала отвечать Вам сразу, как мне хотелось, потому что меня не покидала надежда, что я вот-вот выберусь на свет из того мрака, в котором пребываю сейчас. Но дела мои плохи — и, видно, надолго — и потому пишу Вам попросту, с откровенным унынием, уже не дожидаясь светлого часа. С того дня, как я ушла из «Нового Мира», я не заработала ни одной копейки (а с тех пор уже миновало 2 И месяца); живу в долг; денег не только нет, но их ниоткуда и не следует. Каждый день вместо того, чтобы отдыхать, чего мне до смерти хочется, или вместо того, чтобы работать над Герценом, что мне до смерти необходимо, — я бегаю по жаре в Детгиз, в «Молодую Гвардию», в «Огонек», в «Историю Отечественной Войны», в «Советскую Женщину», в «Литературное Наследство» — и все напрасно, и нигде ничего не выходит. А между тем мне необходимо отдохнуть — хотя бы дней 10 — и необходимо съездить в августе в Ленинград, что я клятвенно обещала Люше.

В довершение неприятностей — моя статья о Вас, которую мне очень хотелось увидеть напечатанной, — не пойдет в «Новом Мире». И не из-за Вас вовсе, а исключительно из-за меня. Когда я представила ее туда, мне позвонил зав. библиографическим отделом — Яковлев со множеством комплиментов. И блестяще, и точно, и живо, и увлекательно, и назидательно и что хотите… А потом оказалось, что Кривицкий сделал Яковлеву выговор и вынул статью из набора, произнеся: «пока я редактор „Нового Мира“ — Чуковская здесь печататься не будет»[29]. Безо всякого оттенка благородства, все очень прямо и ясно… А что же джентльмен К. М. С.?[30] А ничего.

Миклуха вышел[31]. У меня было два экземпляра. Один я подарила К. И., другой — Ване, чье мнение мне очень дорого. И Ване книга не понравилась. Я думаю, что он прав — она действительно какая-то вымученная, без игры, без полета. И это тоже меня огорчило.