Lа Cucina = Кухня

Еле дождалась, когда caponata остынет, и съела его со свежим хлебом. Как же хорошо дома!

Глава 6

Ласковые дни золотой осени становились все короче и прохладнее. Потом начали сереть. Солнце слабело, его лучи больше не пригревали землю. Я уже привыкла к тому, что вернулась в Кастильоне; судьба дописала главу моей городской жизни. И я ничуть не страдала, снова оказавшись на ферме.

Я заметно окрепла на свежем воздухе и домашней деревенской пище. Даже начала набирать вес, сброшенный после несчастного случая. На щеках заиграл румянец, да и выглядела я теперь моложе. Говорят, кое-кто в округе был готов приударить за мной, но я пресекала любые попытки ухаживания как смехотворные. Никогда больше не полюблю. Разве можно сравнить кого-то с Англичанином? Второго такого нет. Пока мои глаза не ослепли, разве могу я польститься на того, кто ему в подметки не годится? Нет, не могу.

Я по-прежнему грезила об Англичанине. С нетерпением ждала ночи, чтобы сбежать от суеты фермерских забот в свою прежнюю комнатку и погрузиться в сладкие сны. Но даже во сне Англичанин все время ускользал от меня. Я стремилась к нему по зыбучим пескам, через пустыни и суровые моря, шла вдаль под палящим солнцем; но стоило мне приблизиться к цели путешествия и с неописуемой радостью увидеть, как он протягивает ко мне руки, — и я тут же просыпалась, не успев к нему прикоснуться. И потом, смертельно разочарованная, хотела вернуться в свой сон, дождаться счастливой развязки, которой меня лишили. Я страстно желала дотронуться до него, почувствовать его, поцеловать, обнять, окунуться в восторг нашего воссоединения. Но чары сна рассеивались, и мое воображение не могло их вернуть. Мне опять остается пустота, холод и одиночество.

Такими были изнуряющие ночи. Дни проходили менее напряженно. Не нужно было преодолевать зыбучие пески и бороться с бурными морями. Только макаронные горы и суповые моря, которые нужно приготовить для проголодавшихся работников.

Пришла зима с ее утренними заморозками и вечерами в la cucina перед очагом, когда все болтали и обменивались сплетнями. Неизменно присутствовал и призрак Бабушки Фьоре, забавлявший собравшихся смешными, а порой и непристойными рассказами о жизни на fattoria прошлом столетии. Иногда Бабушку приходилось выгонять, особенно если приходили гости, — так отвратительно она себя вела.

Последние дни перед Рождеством прошли в суматошной подготовке к праздникам. Как и в юности, я с головой окунулась в ощипывание фазанов, выпекание пирогов, марципанов, кексов и прочих рождественских атрибутов.

Мама наконец приняла решение, какую именно свинью мы принесем в жертву. Честь зарезать ее предоставили мне. Я долго точила ножи, оглашая дом лязгом металла о металл. Пахло раскаленной сталью и моим потом, выступившим от чрезмерных стараний.

Я заколола волосы, чтобы не перепачкались в крови — ее нужно до капельки собрать для приготовления колбас, — и закатала рукава до локтей. Потом, надев резиновые сапоги и кожаный фартук, взяла ножи, пилу, чистые миски, ведра с горячей водой и вынесла все во двор, к загону, где несчастная хрюшка, разлученная с собратьями, ждала моего появления.

Свинья обреченно взглянула на меня, увидела в моих глазах свою смерть и жалобно хрюкнула. С тех пор как я в последний раз резала животное, прошло больше двадцати пяти лет, но волнения я не испытывала. Взяла ее за голову и всадила самый острый нож ей в шею, точно под грудной костью. Почувствовав, что нож уперся в кость, я подсунула его под грудину и углубила еще на пару дюймов, направив острие вверх, к голове. Когда я перерезала артерию, хрюшка вдруг ожила, задергалась и стала лягаться. Из раны фонтаном хлынула кровь, и я тут же подставила заранее приготовленное ведро, чтобы собрать все до капельки для моих колбас. Отодвигала полные ведра и подставляла новые.

Потом, положив мою свинку на бок, я начала ее брить. Для этого нужно вылить горячую воду на небольшой участок туши, а когда щетинки размякнут — яростно счистить их специальным ножом. Секрет в том, чтобы выскоблить все дочиста.

Свиные ножки я опустила в ведро с горячей водой и хорошенько их оттерла. Теперь можно было специальным крюком отделить копытца. После этого я окатила свинью холодной водой, чтобы смыть приставшую кожу, щетинки и пятна крови.

Затем я распилила грудину и подвесила свинью за сухожилия задних ног. Осторожно разрезав тушу между ляжками, вывалила кишки в миску. А потом вылила внутрь несколько ведер холодной воды, хорошенько обмыла тушу снаружи и оставила ее открытой, расперев палками.

Пусть окоченеет за ночь. Бросив легкие собакам в качестве деликатеса, я унесла в дом ведра с кровью для колбасы, вместе с кишками и прочими внутренностями, которые нужно было промыть.

Когда, покончив с этим делом, я вошла в дом, мое лицо и руки были перемазаны кровью. Всклокоченные волосы, вылезшие из пучка, в который я их стянула, лезли в глаза. В кухне я увидела маму, тяжело навалившуюся на стол.

— Мама! — закричала я, выронив нож и ведро с кровью. Кровь растеклась по полу, залив мне ноги и подол платья.

— Мама!