La nuit de l'amour

Концерт вскоре начался. Под рев гитары солист тряс длинными волосами и пел про отсутствие секса в его жизни. Мужики за столом самозабвенно горланили в такт. Борис вслух не подпевал, но шевелил губами и довольно улыбался.

— Не все же слушать серьезные вещи. Иногда надо и расслабиться вот так, — снова сказал он Фросе на ухо.

— Согласна, — выдавила она из себя улыбку.

Борис не повел головой в ее сторону, но рот его изогнулся в самодовольной улыбке, а глаза озорно заблестели.

— Мне кажется, ты со-о-овсем не простая штучка, Фрося. Есть в тебе что-то такое… Бесовское. Как там говорят, в тихом омуте…

— Ой, да прям! — отмахнулась Фрося и почувствовала, как заполыхали ее щеки. Она быстро бросила взгляд на Бориса, но он все так же смотрел на сцену, не поворачиваясь к ней. Фрося вдруг отметила, что он очень даже хорошо выглядит для своего возраста.

— Посмотрим, — хитро ухмыльнулся он.

Солист группы поблагодарил публику за внимание и, сопровождаемый ревом бас-гитары, начал горланить следующую песню, про пользу наркотиков для раскрепощенного секса. Фрося слушала уже без смущения, и даже незаметно притопывала под столом ногой в такт припеву. Несколько раз она бросала взгляд на Бориса. Борис с безмятежной улыбкой наблюдал за сценой и иногда покачивал головой. Его руки лежали на столе, а длинные ухоженные пальцы переплелись в замок. Его друзья, уже заметно поднабравшиеся, без стеснения орали слова песни во все горло и хлопали друг дружку по плечам, чем вызывали снисходительную улыбку Бориса.

К концу концерта Фросе уже даже начал нравиться необычный баритон солиста и заводные ритмы песен.

После последней песни, которая буквально подорвала зал, солист обратился к публике, сердечно поблагодарил всех за поддержку и атмосферу, произнес душевную, мотивирующую речь, тепло со всеми попрощался и кивнул своей группе на выход. Все еще разгоряченные зрители проводили их гулом и аплодисментами, и даже когда музыканты отключили аппаратуру и скрылись за кулисами, не спешили расходиться. Продолжали раздаваться подпевающие сами себе голоса и звон бокалов.

— Во мне нет секса,

В тебе нет секса…, — сбивчиво затянул один из спутников Бориса. Борис бросил на него презрительный взгляд своих широких глаз.

— Фрось, а ты куда сейчас? — вдруг весело спросил он.

— Да домой. Метро-то еще, наверное, ходит?

Борис нахмурился.

— Боюсь тебя расстраивать, но уже полвторого. А тебе далеко?

Фрося охнула.

— Да нет, четыре остановки.

— Я просто на машине. Давай подброшу тебя домой, чтоб никто не уволок.

Щеки Фроси снова порозовели.

— Что ж, можно.

— Идем.

Борис повелительно приобнял ее за плечо и направился к лестнице. Перед уходом он помахал рукой своим приятелям, которые ответили ему неуверенными улыбками. Впрочем, кажется, они были слишком увлечены алкоголем, чтобы заметить его уход.

Борис спустился по лестнице к выходу и повел Фросю к своей машине. Когда Фрося села в пахнущий кожей чистый салон, Борис аккуратно вставил ключ зажигания и машина отозвалась утробным рыком.

— Посидим, пусть прогреется, — произнес он. — Машине как женщине — нужна предварительная ласка перед марафоном.

Он расслабленно откинулся на спинку своего сидения, положив руку сверху на руль, и принялся аккуратно настукивать пальцами какую-то мелодию. Пальцы у Бориса были длинные и ухоженные. Даже кутикулы были аккуратно убраны. Его поза так и выражала спокойствие и гармонию.

— Чем ты вообще живешь? — доверительным тоном спросил он.

— Ну, я учусь… Читаю книжки, хожу в кино…

— Здорово! А на кого учишься?

— На учителя начальных классов.

Борис повернулся к Фросе и по-дружески улыбнулся. Фрося сразу почувствовала себя так уютно, словно вернулась домой из студенческого общежития. От Бориса исходило какое-то особенное тепло, перед которым хотелось раскрыться полностью. Ямочки на его щеках излучали доброту и простодушие.

Фрося заметно расслабилась и почувствовала себя более раскованно.

— А ты?

Борис подвинулся на сидении и принял горделивое выражение лица.

— Да я так… Певец-самоучка, — с нарочито напускной небрежностью бросил он, и его пальцы на мгновение остановились.

— Ничего себе! — не сдержала восхищения Фрося.

Борис постарался сохранить невозмутимость, но самодовольная улыбка все равно изогнула уголки его губ.

— Да ничего особенного, если честно. Я просто занимаюсь тем, что мне нравится. Может, не профессионально и не всем по вкусу, но меня радует. А ведь в этом и суть творчества: самовыражаться, да так, чтобы от души.

— Верно сказано, — тихо ответила Фрося.

Уголки губ Бориса вздернулись еще выше.

— Вообще творчество — интересная вещь. Вроде творишь для себя, а вроде все равно все мы смотрим на зрителя.

— Мы?

— Я просто часто хожу на всякие светские мероприятия, общаюсь с творческими людьми. Сам выступаю, иногда и на других смотрю. Если хочешь, можем сходить как-нибудь вместе. Посмотришь на нашу богемную жизнь.

Фрося замялась.

— Не уверена, что я… впишусь.

Борис хохотнул.