Лабиринт

Иван с чирком сели на диван. Чирк, как маленький ребенок, стал болтать ногами, но, поймав на себе строгий взгляд Аникеева, перестал так делать, сделал серьезное лицо. Толстяк придвинул свое кресло к дивану, подпер подбородок локтем.

– Я боюсь вас разочаровать, Владимир Александрович, но наши ещё не придумали космических кораблей, способных летать так далеко, а главное – быстро. Я здесь оказался, войдя в лабиринт. Вошел я в лабиринт в Минске, в парке Челюскинцев, а вот вышел из него здесь.

– Я тоже здесь оказался так, – Чирк вздохнул. – Только я не землянин. Я с Литса. Мы с женой и с маленьким сыном шли к моему брату, чтобы поздравить его с назначением на должность командира межзвездного отряда, когда увидели вход в лабиринт. Я зашел, заблудился и вышел там же, где вышел Иван, у моря. К счастью, мои родители были межзвездными исследователями. Они научили меня, как можно выжить в условиях чужой планеты. На пятьдесят пятый день нахождения здесь я встретил Ивана. Если честно, до встречи с ним я планировал съесть какое-нибудь ядовитое растение и убить себя. Но, увидев Ивана, я понял, что нужно жить. Хотя бы для того, чтобы спасти жизнь Ване. Он бы сто раз уже помер без меня, без моей помощи. Он абсолютно не приспособлен для жизни в условиях этой планеты.

– А почему ты мне раньше этого не говорил? – удивленно спросил Аникеев.

– А ты и не спрашивал.

Глава 7. История Павлова

– Мужики! – Владимир Александрович подался вперед. – Я сюда попал таким же образом. Я жил в Ленинграде, учился в школе. Моя мать работала продавцом в продуктовом магазине. Отец ушел от матери, когда мне было пять. Мать рассказывала, что он был летчиком. Когда мне исполнилось двенадцать… Помнится, было лето, у меня были каникулы. Играли мы с пацанами в футбол. Это было лето 1967 года. Генеральным секретарем компартии тогда был Брежнев Леонид Ильич. Вдруг смотрим, а прямо посередине двора появилось небольшое строение, из которого вышел седой мужик в плаще. «Хотите погулять по лабиринту?», – спрашивает он нас. Мои друзья тогда почему-то испугались, а я вот согласился! И пошел я по длинным коридорам, удивляясь, как они могут быть такими большими? Шел я прямо, потом сворачивал направо, налево, пока на меня не напал какой-то черный безглазый чудик с большими зубами и когтями размером с лезвие перочинного ножа. Этот гад мне плечо поцарапал…

Толстяк откинулся на спинку кресла, от чего оно жалобно скрипнуло, оттянул толстым, как сарделька, пальцем край балахона, показал Ивану и Чирку шрамы.

– Ого! – Чирк покачал головой. – Больно было?

– А то! Заражение пошло. Я не помню, где я шел, что делал. Всё было, как в тумане. Меня лихорадило. Я то терял сознание, то снова приходил в себя. Боль в плече была невыносимой. Шел, пока не упал в лесу. Очнулся от того, что услышал пение, звуки удара в бубен. Открыв глаза, увидел шамана в маске, склонившегося надо мной. Я лежал в пещере, вокруг меня было полно негров в набедренных повязках. Они дико радовались, когда я очнулся, называли меня «Мабука» – посланник звезды. Позже, немного придя в себя, я стал осваиваться тут, выучил их язык. Понял, что все они тут тоже гости, но не с Земли, а с какой-то другой планеты. Тоже пришли сюда через лабиринт. Они научили меня пользоваться их луками и копьями, охотиться. В пятнадцать лет я сдал экзамен на мужественность, убив в одиночку камбуту.

– Что такое «камбуту»? – спросил Чирк.

– Животное, похожее на крокодила, – ответил Владимир Александрович.

– Мы такое животное видели в лесу, – Аникеев почесал затылок. – Страшная тварь.

– Ага, – согласился Владимир Александрович и продолжал, покачиваясь в кресле. При каждом его наклоне оно скрипело. О т скрипа кресла у Ивана сводило челюсти. – Я прыгнул на него с дерева и вонзил копье прямо ему в мозг. Он бы сожрал меня, промахнись я хотя бы на сантиметр.

– А что было потом? – спросил Чирк.

– Потом… – толстяк задумался. – Потом всё было нормально. Слушай, Чирк! А откуда у меня такое ощущение, что я тебя знаю? Ты тут раньше не был?

– Я же говорил, что мои родители были исследователями. Они перелетали с планеты на планету, путешествовали, собирали информацию. Вполне возможно, что они и здесь побывали.

– Точно! – Владимир Александрович потер гладко выбритый двойной подбородок. – Была тут парочка похожих на тебя лет этак десять назад… Местные сутки короче земных, но я всё равно живу по земному календарю. Хотя Альберт говорил мне, что это неправильно. Но мне плевать! Я тут – Бог, хозяин и хер знает кто! Как хочу, так и отсчитываю дни. И пусть их год короче земного, я все равно высчитываю дни так, как я это делал на Земле. Мне так проще. Зато я всегда знаю, сколько мне лет, и сколько я здесь пробыл. Мне сейчас пятьдесят шесть лет. Я прожил на этой сраной планете сорок четыре земных года . А ты из какого года, Ваня?

– Из две тысячи двенадцатого, – ответил Иван.

– Ну, я примерно так и понял, когда тебя увидел, – толстяк рассмеялся раскатистым смехом, а потом вдруг стал серьезным. – Ну, как там Союз, как партия? Кто сейчас у вас генсек?