Лабиринт

Все трое вышли из лабиринта. Только оказались мальчишки не вблизи заброшенного дома, как они ожидали, а в окрестностях какой-то деревни. На ржавом указателе читалось: д. Пущинская. Впереди простиралась широкая пыльная дорога, по которой навстречу им шла толпа, вооруженная топорами, вилами, кирками и лопатами. Толпа состояла из мужчин и женщин, годившимся мальчишкам в бабушки и дедушки. Слезящиеся глаза стариков горели голубым светом. В воздухе висела зловещая тишина. Оглянувшись назад, мальчишки увидели, что вышли они из покосившегося сарая, за которым начинался лес. Рядом с сараем находился полуразвалившийся дом. Всё это было обнесено ветхим забором с калиткой. Из дома выскочил старик с кочергой в руке. Его глаза также издавали голубое свечение. Рыча и хромая, он открыл калитку, впустив вооруженных стариков. Ощетинившись топорами, ножами и садово-огородным инвентарем, они кинулись на мальчишек.

Глава 14. Деревня Пущинская

Где-то в глубинке России некогда была деревня Пущинская. Она и сейчас, возможно, есть на картах. Когда-то эта деревня процветала, но в постсоветские времена она пришла в упадок. Остались в ней доживающие свой век старики и старухи, а также те люди, которых всегда называли социально неблагополучными, которые не смогли найти себе работу в близлежащих населенных пунктах. Это те люди, которые пьянствовали и дебоширили, пропивая пенсии своих престарелых родителей.

Со всем можно смириться. Смирились с такой жизнью и старики. Они уже привыкли к тому, что вся их жизнь, выражаясь словами известного юмориста, превратилась в три «Д»: доживаем, доедаем, донашиваем. Смирилась с такой жизнью и коренная жительница деревни Пущинская – Клавдия Михайловна Иванова. Она уже привыкла к тому, что всё хозяйство ей нужно тащить на себе одной. И дом на ней, и скотина на ней, и внук-пьяница, посадивший на шею Клавдии Михайловны свою сожительницу Юлю. Внучек Коленька и Юля не просыхали, хронически находясь в состоянии глубокой заспиртованности. Но и к этому Клавдия Михайловна давно привыкла. Она тащила на себе этот крест, в тайне моля Бога, чтобы он забрал её к себе. Но Бог, похоже, не слышал её молитвы или просто проверял бабу Клаву на прочность. Жизнь показала, что запаса прочности у Клавдии Михайловны было много, на десятерых бы хватило. Если бы ни больные суставы и спина, которые изводили бабу Клаву, особенно при перемене погоды, жила бы она счастливо и на жизнь бы не роптала.

Как-то ночью проснулась Клавдия Михайловна от нестерпимой боли в спине и в коленях. Коленные чашечки ныли так, словно кто-то протыкал их раскаленными иглами. Спина гудела непрекращающейся болью.

Когда Клавдия Михайловна лежала на спине, болела спина. Стоило ей перевернуться на бок – тут же давали о себе знать колени. И так всю ночь.

За окном сверкало. Обычно спина и колени болели к перемене погоды, но стука капель дождя по крыше не было слышно. Только вспышки сверкали так, словно за окном стоял фотограф, снимающий бабу Клаву фотоаппаратом с фотовспышкой. Но кому она, дряхлая старуха, доживающая свои дни, нужна? Станет ли её кто-то фотографировать? Какому безумцу придет в голову такая мысль?

Вспышки повторялись через каждые десять секунд, а дождя всё не было. В воздухе не пахло озоном, как обычно это бывает перед дождем.

Старушка присела на кровати, помассировала свои костлявые колени, размяла руками спину. Это не помогало. Колени ныли противной болью. За окном опять сверкнуло. В какой-то момент любопытство победило боль.

– Что ж это там сверкает? – кряхтя, баба Клава встала с кровати.

Опираясь на палку, она подошла к окну. За стенкой раздавался храп. Это храпели Коленька с Юлечкой. Хорошо, хоть не дерутся и стекла в окнах не бьют.

Стоя у окна, Клавдия Михайловна вдруг поймала себя на мысли, что спина и колени стали болеть меньше. В огороде что-то сверкало так ярко, будто молния била в одно и то же место. Стараясь не стучать по полу палкой, баба Клава вышла из дома и ахнула от удивления. Прямо над картофельной грядкой зависло оранжевое облако, из которого в середину поля била молния. Такого Клавдия Михайловна ещё никогда в своей жизни не видела. Перекрестившись, она опустилась на завалинку. Оранжевое облако вдруг исчезло. На грядке с картофелем остался лежать большой камень, по форме похожий на куриное яйцо. Баба Клава поднялась с завалинки, стала приближаться к яйцу. От яйца исходил приятный белый свет. Он был теплым, придавал силы. Колени вдруг перестали болеть. Покалывания в спине, к которым баба Клава давно уже привыкла, вдруг прекратились. С каждым шагом она чувствовала себя на десять лет моложе, её тело наливалось силой.

– Это что ж такое? – Клавдия Михайловна приближалась к камню. Распрямившись, она отбросила в сторону палку, на которую опиралась уже больше двадцати лет, которую ей выстругал покойный муж, и вплотную подошла к камню, присела рядом с ним, вытянув руки.

«Прикоснись ко мне, не бойся», – прозвучал голос в её голове.