Лабиринт

- Нет ничего проще, - сказал он. - Дон Паоло Кореи, от которого зависит допуск в библиотеку, мой хороший знакомый. Я направлю тебя лично к нему, добавил он и весело рассмеялся, видимо вспомнив, что он мне говорил о разных способах обращения с просителями.

VI

"Дон - значит священник", - думал я, вспоминая, что в различных итальянских новеллах и романах это словечко присоединяется к именам приходских священников и викариев. Однако на следующее же утро, придя в библиотеку, я увидел в указанной мне комнатке пожилого господина в черном костюме, с розетками двух орденов в петлице, заметил большой перстень с печаткой на его пальце и решил, тоже на литературной основе, что, очевидно, передо мной сидит аристократ, которому по праву полагается титул "дон".

Я вручил ему записку от синьора Кампилли. Он взглянул на нее, прочитал, еще раз взглянул, наконец внимательно посмотрел на меня, что-то соображая. Комната, в которой мы сидели, была маленькая, стены ее, увешанные потемневшими картинами, по большей части изображавшими различных князей церкви, пап и кардиналов в старинных одеяниях, казались совсем темными. Дон Паоло Кореи вертел в пальцах визитную карточку Кампилли.

Голова у Кореи была большая, сложение крепкое, только глаза подведены огромными синими полумесяцами.

- Ну, хорошо, - решил он в конце концов. - Мы не часто принимаем у себя ваших соотечественников. То есть таких, как вы, приезжающих из Польши, а не поляков из эмиграции.

- Теперь многие ездят за границу, - заметил я. - Несравненно больше, чем раньше.

Дон Кореи пропустил мои слова мимо ушей. У него было свое мнение на этот счет. А может быть, он хотел определить свою позицию независимо от того, усиливается ли прилив путешественников из Польши или спадает.

- Бедная Польша. Народ-страдалец.

Он потянулся за одной из многочисленных регистрационных книг, лежавших перед ним. Внося в список мою фамилию, он немножко помучился с правописанием. Имя далось ему легче, и совсем легко-римский адрес. Однако он по-прежнему держался натянуто. Я чувствовал, как от него веет холодом, что, разумеется, было вызвано теми же самыми сложными причинами, которые заставили его так долго вертеть в пальцах визитную карточку Кампилли. Лед чуть-чуть растаял, когда, сообщая свой адрес на родине, я произнес слово "Краков". Дон Паоло Кореи не видел Кракова, не был там, но знал о нем по научным работам, отчетам, фотографиям. Дону Кореи было известно, что это красивый древний город, богатый памятниками старины. Мои акции поднялись на несколько пунктов. Он спросил меня, над чем я буду работать и как долго собираюсь пользоваться библиотекой.

Внимательно все выслушав, он выписал входной билет. Потом подробно' разъяснил правила пользования библиотекой. Попрощался он со мной очень любезно.

После бесконечно долгой консультации и переговоров в отделе каталогизации документов работники библиотеки обещали интересующие меня научные материалы только к понедельнику. Я прошел в читальный зал и, чтобы сразу, в это же утро, приступить к работе, заглянул в шкафы подсобного книгохранилища и взял несколько томов, но вплоть до часу дня, то есть до закрытия библиотеки, не продвинулся дальше Эрле. Я читал и по нескольку раз возвращался к тем страницам его основного произведения, озаглавленного "Historia bibliothecae Romanorum Pontificum turn Bonifatianae turn Avinionensis", где он излагает результаты своих розысков и, опираясь на них, устанавливает происхождение занимавшего меня названия папского трибунала.

Этимологически слово "рота" означает то же, что латинское circulus-круг, диск. Исследовав различные материалы, относящиеся к авиньонскому периоду, Эрле пришел к убеждению, что посредине зала, в котором на протяжении всей той эпохи заседали папские судьи, должен был находиться большой вращающийся пюпитр, на котором раскладывали папки с делами. Такой механизм известен был в средневековье и применялся в некоторых канцеляриях для удобства служащих: благодаря ему не нужно было вставать и перетаскивать тяжелые тома с подшитыми делами. Так как пюпитр вращался, его назвали рота. Это суждение Эрле я хотел опровергнуть. В своем труде он приводи)

старые-престарые счета за такие пюпитры, сделанные по заказу папской курии в Авиньоне. Но нельзя считать установленным, что их заказывали для судов. Более вероятно, что эти пюпитры устанавливали в других администрагивных учреждениях, значительно меньших по составу, чем папские суды. В авиньонские времена в трибуналах заседало по двадцать аудиторов. Какой же неправдоподобной величины нужен был пюпитр, чтобы обслужить столько человек! Я сделал подсчет, и TO!да во мне проснулось подозрение, что кардинал Эрле, выдвигая свой тезис, не подумал об этой стороне вопроса-назовем ее столярной, - ибо, вне сомнения, не стал бы настаивать на своем решении загадки, если бы представил себе колоссальные размеры такой махины и неудобства и сложности, связанные с ее размерами.