Лабиринт №7

– Приснится же такое… Как хорошо! – она перевернулась на другой бок, дав Сергею возможность вытащить руку, которой он почти автоматически провел по бедренной части женщины, невольно разделившей с ним постель. Та то ли сказала, то ли выдохнула:

– Ох.... – и заурчала, но больше никак не отреагировала на его присутствие в своей опочивальне. В ответ из-под шкафа мяукнула кошка.

– Верните мне мой моральный облик! – высказался постоялец. И продолжил. – Так получается, что я могу вытворять здесь все, что захочу, а меня никто и не заметит… Какая скука!

Сдвинув от себя женщину, пребывающую в посткоитальной расслабленности, Сергей лежал и долго пялился в потолок, стараясь уснуть, но голова оставалась ясной. Отключиться не получалось, и постепенно от этого лежания и глядения перед собой время стало переливаться в образы и откатываться назад. Его память, походившая сперва на архив беспорядочно разбросанных образов и предметов, начала упорядочиваться.

События выплывали и таяли, накладываясь друг на друга. Сначала он увидел свой полет в ледяную реку, обломки ограды и лобовое стекло, парящее на фоне ночного неба.

Подобные ситуации врезаются в память будто видеозапись: полное отсутствие мыслей, зато масса ощущений; ты не успеваешь их зафиксировать, но все они тут как тут, если мозг почему-то вдруг вздумает снова прокрутить эту ленту.

Финал сцены тонул в яркой вспышке, которая оборачивалась кромешной тьмой. И ничто из явленного прошлого больше не просачивалось сквозь завесу рухнувшей пустоты. Зато выплыли лица друзей уже другой линии существования.

Сначала явился Сашка с неизменной саркастической улыбкой на тонких губах. Как-то раз Сергей заказал в подарок другу визитки: «Люцифер Мефистофилиевич» и номер его машины «н 333 ет» всегда мысленно множил на два.

Отец у Сашки был алкоголик. И потому сын считал себя собственным началом. Избегал разговоров о прошлом. Любил девочек с куриными мозгами и книгу «Граф Монте-Кристо».

В ранней молодости друг обожал ходить на чужие свадебные банкеты, когда приглашенные от невесты считают, что ты гость со стороны жениха, а близкие жениха – дальний родственник невесты, и адреналин в крови мешается с шампанским, приличной закуской и знойными подругами молодой четы.

В перерывах между банкетами он развлекался селекцией мухоморов. Что еще добавить? Сашка – это Сашка – креативно-аттрактивный тип с мистическими наклонностями.

А еще у него имелась младшая (на 3 года) сестра Настасья. Лицо ее было улучшенной версией Сашкиной физиономии. И все знали, что она – женщина прогрессивная, имеет двух мужиков и вполне понимает и брата, и его друзей.

Она иногда находила возможным привносить свой шарм в их сугубо мужскую компанию, но делала это редко то ли из-за общей занятости, то ли из-за отсутствия действительного интереса.

Потом возник Юлий. И это уже совсем другая история. И сначала, как водится, было Слово. И слово было Имя. И имя было Юля… Это сейчас он стал вальяжным и уверенным в себе рачителем собственного благополучия. А было время…

Гордое имя римского Цезаря, которое дал ему просвещенный родитель, превратилось в среде дворовой пацанвы в обидное девчоночье прозвище-дразнилку. Поэтому борьба за мужественность существования составила стержень Юлькиной жизни, даже когда он подрос и перестал обращать внимание на подобные глупости.

Теперь Юлий носил строгие костюмы от Hugo Boss, поливал себя одеколоном Calvin Klein, ездил на больших черных машинах, ходил в спортивные клубы для сильных мужчин и выражался на людях исключительно сквозь зубы. И то невозмутимое безразличие, которое он надевал на себя вместе с костюмом, импонировало многим.

На самом деле Юлька был вовсе не тем, кем казался, но знали об этом только самые близкие друзья.

Что еще добавить? Жил он в малюсенной однокомнатной хрущобе, где коридор, кухня и смежный санузел помещаются на четырех квадратных метрах, а из мебели имел один матрац, телевизор и газовую плиту. А, значит, впечатление на женщин должен был производить ошеломляющее.

Сергей не раз интересовался у друга, как ведут себя дамы, прибыв в первый раз в такое жилище холеного джентльмена.

– По контрасту, – небрежно отвечал Юлий, – когда уже пришла, куда деваться…

Женщина, которая решила стать его спутницей, экзотику, впрочем, тоже любила, и отдалась ему настолько искусно, что наш полководец на время утратил бдительность и оказался в роли продолжателя рода, сам не поняв, как все это произошло. Однако…

Семейная жизнь, по мнению Бернара Шоу – не более естественна, чем клетка для какаду. Но плохо ли какаду в клетке? Только в том случае, если он знал другую жизнь. Юлий, похоже, ее знал. Знал превосходно и в клетку лезть ни коим образом не собирался.

Женитьба так и не выгорела, но сына новоявленный папаша вниманием не обделял и окрестил Харитоном.