Лабиринт Ариадны

Но я настоящая женщина — и хорошо помню, что ноги у меня не бриты, трусы скучно-хлопковые, ступни в песке, и пахну после прогулки я не духами и туманами, а куда более плотски.

— Дашь мне переодеться?

— Зачем?

— Чтобы танцевать с тобой.

— Я хотел поговорить…

Но склоняется он так низко, что это снова будет не тот разговор — я прямо чувствую!

— Чтобы говорить с тобой.

Он останавливается и смотрит с полуулыбкой. Так долго, что, кажется, я сейчас сойду с ума и ринусь в пропасть порока прямо в хлопковых трусах и с песком между пальчиков ног.

— Как тебя зовут? — зачем-то спрашиваю я.

— Не скажу.

— Почему?

— Хочу, чтобы ты вернулась хотя бы из любопытства.

Это уже какая-то другая сказка. Про красавицу и чудовище?

Ладонь соскальзывает с моей талии, и я понимаю это как — «быстро!»

Бегом!

В холл, к лифту, по лестнице, по коридору, к номеру. Скинуть вещи прямо на пол — в душ!

Ойкая, брею ноги под колкими теплыми струями, выскакиваю, заливая водой ковры на полу, раскидываю вещи из чемодана в поисках чего-нибудь кружевного.

Нет, под платье я брала утягивающие, я не хочу…

Нет, наоборот!

Я хочу!

Хочу, чтобы этот вечер закончился тем, что я узнаю, каковы на вкус его спелые сочные губы.

И не только губы.

Мамочки!

Платье ждет на вешалке, льнет к чуть влажной после душа коже. Сережки в уши, тушь по ресницам, острые золотистые шпильки с тонкими ремешками.

Золотистый клатч, поколебавшись — в него презервативы и ключ-карту от номера.

От собственного бесстыдства под кожей пылает пожар. Поздно винить соджу — это моя блядская натура, прав был Руслан, ну прав! Прав!

Пофиг.

Что там дальше? Пофиг.

Хоть раз в жизни трахнуть синеглазого бога!

Как же его зовут? Давно надо было зайти на сайте конференции и найти по фото. Но почему-то я этого не делала.

Как зовут синеглазого бога, что ждет меня внизу?

Аполлон?

Дионис?

Они такие разные.

Порядок и хаос, разум и чувства, искусство и бесстыдство, рациональность и звериная натура.

Музыка или вино?

Ох…

Распахиваю дверь, чуть не забываю закрыть, цоканье шпилек утопает в крадущих звуки мягких коврах.

— Ариадна!

Я уже делаю шаг в лифт, когда окрик ловит меня удавкой за шею. Оборачиваюсь и вижу полуобнаженного Ника в дверях его номера. Он в одних джинсах и босиком, волосы растрепаны, на переносице бликуют очки.

— Ты куда собралась? — удивляется он. — Постой!

Глава восемнадцатая. Гнев Ариадны

Глядя прямо Нику в глаза, я делаю шаг в лифт, одновременно разводя руками с самым невинным видом:

— Куда? Делать глупости!

— Ариадна! — он делает попытку меня догнать, но двери лифта явно успеют закрыться раньше. В последнюю секунду начальник в нем побеждает все остальные субличности, и Ник кричит мне вслед:

— Трансфер в пять сорок!

Лифт дергается, проглатывает первый из этажей по пути вниз, и я смеюсь вслух, запрокидывая голову к зеркальному потолку.

Голова легкая-легкая, и кажется, что завтрашнего дня не существует.

До пяти сорока еще столько времени!

Я успею.

И в следующую секунду все мысли о будущем испаряются у меня из головы. Потому что едва лифт открывает двери в холл, меня снова ловят мужские руки.

Задираю голову и ныряю в Черное море синих глаз с головой.

— Хочешь? — спрашивает их хозяин. — Вина?

Он слишком пристально смотрит на мои губы — мне даже неловко их облизывать, но они такие сухие!

— Хочу… — отвечаю хрипло. — Вина.

Мы точно про вино?

Но он сплетает свои пальцы с моими и тянет в сторону бара.

При виде нас бармен отрывается от важного дела превращения ледяного кубика в ледяной шарик и выставляет два глубоких бокала на стойку. Достает темную бутылку и наливает из нее густое и такое же темное вино.

Терпкий аромат ловит меня издалека, я втягиваю его ноздрями и вдруг чувствую такую невероятную жажду, словно прожила всю жизнь в пустыне и впервые получила возможность напиться.

Тянусь к бокалу с неприличным нетерпением, вдыхаю его запах, ощущаю, как вальяжно оно перекатывается по стенкам.

В полутьме бара синие глаза кажутся черными, но сияют, словно южные звезды.

— Попробуй, — говорит этот соблазнитель. — Это вино из нашей семейной винодельни. Оно называется «Смех Диониса».

Я хочу спросить, где его винодельня.

Спросить, как его имя.

Спросить что-то еще — важное.

Но не спрашиваю ничего.

Меня манит к себе вино. Обжигает губы терпкостью и свежестью, разливается под кожей теплом, наполняет ароматом солнца и листвы.

Кружит голову так, что хочется сделать шаг вперед, запрокинуть голову и притянуть мужчину рядом со мной ближе, запустить пальцы в его густые кудри…

И запить вино его поцелуем.

Теперь и мои глаза не отрываются от его губ. Упругих и сочных как виноград.

Прикусить тонкую кожицу и почувствовать, как она лопнет под языком, забрызгав меня соком.

Темнокудрый бог делает шаг ко мне, наклоняется и прихватывает зубами мою нижнюю губу. Слизываю винную терпкость с его языка и смеюсь прямо в поцелуе.

— У нас говорят, что хорошее вино утешает, а лучшее — веселит, — говорит он.

— Разве дело только в вине?