Лабиринт Мечтающих Книг

Квакша, который находился в комнате, был настолько шокирован и испуган моим поведением, что даже не попытался отодвинуть шкаф или позвать кого-нибудь на помощь. Он просто ждал, когда я проснусь. Он не хотел слышать никаких объяснений и извинений за мое варварское поведение, он всего лишь требовал, чтобы я ушел. И я сделал ему одолжение. Нечасто в своей жизни мне приходилось испытывать подобный стыд. Моя гостиница находилась через три улицы от этой.

Пока я, уставший и терзаемый угрызениями совести, попытался собрать все фрагменты мозаики минувшего вечера, у меня в голове постоянно проносилось идиотское название книги: «Тоска по горячим ледникам». Я довольно хорошо помнил, что сразу после своего обжорства зашел еще в соседнюю пивную, чтобы воплотить в жизнь мое намерение выпить в этот вечер что-нибудь еще, кроме галлюциногенного книжного вина. Я выпил изрядное количество виноградного сока из книгородского региона. С этого момента в моей памяти возникли сначала небольшие разрывы, а потом все большие провалы. Я вспомнил громкую дискуссию с брюквосчетом богатырского телосложения, но не помню, о чем. Потом дело дошло до рукопашной, и мне пришлось пойти в другое заведение, которое находилось в подвале на убогой улочке и пользовалось любовью знаменитых литераторов, о которых я, правда, никогда ничего не слышал. Последнее, что я помнил, был не особенно приятный вкус вина, но оно было невероятно дешевым и разлито в небольшие ржавые ведра. Потом мои воспоминания обрывались.

Осыпая себя упреками и испытывая сильнейшую головную боль, я отправился в свою гостиницу. Там я умылся, оплатил счет и собрал в путь свой скромный багаж, чтобы в течение дня подыскать себе более подходящее и расположенное поближе к центру пристанище. Во время длительной прогулки, которая привела меня в центр города, я попытался опять обрести ясный ум и прийти к соглашению с самим собой. Когда приближаешься к трехсотлетию, уже не так просто справляться с подобными эксцессами. Это придется когда-нибудь понять. С наркотиками любого рода покончено! Во время этой прогулки я торжественно поклялся себе в этом! Единственный дурман, к которому я еще стремился, был дурман от Орма.

Жители Книгорода всегда самонадеянно и изобретательно делали рекламу. Собственной профессии, книгам, издательствам, художественным проектам, встречам с читателями и литературным вечерам, культурным мероприятиям любого рода, лечению писательского блока, вкусным пирогам и горячему кофе. Расписанные деревянные доски, плакаты, таблички на домах, объявления на фонарных столбах, натянутые поперек улиц баннеры, громогласные шарлатаны, цитирующие книги, и навязчивые вышибалы в одежде из гранок, даже ходячие рекламные книги на ногах были вездесущими составными элементами городской жизни. Но бессовестное стремление продавать все и каждому за время моего отсутствия неудержимо возросло. В этом я убедился во время моей дневной прогулки, когда оно проявлялось наиболее явно.

Я, испытывая последствия злоупотреблений, еще не понял, нравится мне это или нет. Нахожу ли я это веселым, навязчивым, изобретательным, неловким, оригинальным или пошлым? Не спорю, что это способствовало созданию праздничной атмосферы в городе. Находясь в Книгороде, я всегда чувствовал себя так, будто путешествую по иллюстрированной книге с движущимися картинками. Но там, где раньше висела одна табличка, теперь висели три, там, где был наклеен один плакат, теперь было десять. Когда я на одной из улиц поднял глаза вверх, я увидел небо, полное обещаний в форме табличек, рекламирующих дешевые и дорогие книги, горячий чай или свежеприготовленное печенье, самые лучшие очки в городе или укрепляющий массаж шеи, который проводили мускулистые торфяные человечки.