Лабиринт Минотавра

– Принимать что-либо бесплатно, – сказал Эдельштейн, – я тем более не могу себе позволить.

– Но это действительно бесплатно, – подчеркнул голос за дверью. – Это ровно ничего не будет вам стоить ни сейчас, ни после.

– Не интересует! – заявил Эдельштейн, восхищаясь твердостью своего характера.

Голос не отозвался.

Эдельштейн произнес:

– Если вы еще здесь, то, пожалуйста, уходите.

– Дорогой мистер Эдельштейн, – мягко проговорили за дверью, – цинизм – лишь форма наивности. Мудрость есть проницательность.

– Он меня еще учит, – обратился Эдельштейн к стене.

– Ну хорошо, забудьте все, оставайтесь при своем цинизме и национальных предрассудках, зачем мне это, в конце концов?

– Минуточку, – всполошился Эдельштейн. – Какие предрассудки? Насколько я понимаю, вы – просто голос с другой стороны двери. Вы можете оказаться католиком, или адвентистом седьмого дня, или даже евреем.

– Не имеет значения. Мне часто приходится сталкиваться с подобным. До свидания, мистер Эдельштейн.

– Подождите, – буркнул Эдельштейн.

Он ругал себя последними словами. Как часто он попадал в ловушки, оканчивающиеся, например, покупкой за десять долларов иллюстрированного двухтомника «Сексуальная история человечества», который, как заметил его друг Манович, можно приобрести в любой лавке за два доллара девяносто восемь центов!

Но голос уйдет, думая: «Эти евреи считают себя лучше других!..» Затем поделится своими впечатлениями с друзьями при очередной встрече «Лосей» или «Рыцарей Колумба», и на черной совести евреев появится новое пятно.

– У меня слабый характер, – печально прошептал Эдельштейн. А вслух сказал: – Ну хорошо, входите! Но предупреждаю с самого начала: ничего покупать не собираюсь.

Он заставил себя подняться, но замер, потому что голос ответил: «Благодарю вас», и вслед за этим возник мужчина, прошедший через закрытую, запертую на два замка дверь.

– Пожалуйста, секундочку, задержитесь на одну секундочку, – взмолился Эдельштейн. Он обратил внимание, что слишком сильно сжал руки и что сердце его бьется необычайно быстро.

Посетитель застыл на месте, а Эдельштейн вновь начал думать.

– Простите, у меня только что была галлюцинация.

– Желаете, чтобы я еще раз вам это продемонстрировал? – осведомился гость.

– О Боже, конечно, нет! Итак, вы прошли сквозь дверь! О Боже, Боже, кажется, я попал в переплет!

Эдельштейн тяжело опустился на диван. Гость сел на стул.

– Что происходит? – прошептал Эдельштейн.

– Я пользуюсь подобным приемом, чтобы сэкономить время, – объяснил гость. – Кроме того, это обычно убеждает недоверчивых. Мое имя Чарльз Ситвел. Я полевой агент Дьявола… Не волнуйтесь, мне не нужна ваша душа.

– Как я могу вам поверить? – спросил Эдельштейн.

– На слово, – ответил Ситвел. – Последние пятьдесят лет идет небывалый приток американцев, нигерийцев, арабов и израильтян. Также мы впустили больше, чем обычно, китайцев, а совсем недавно начали крупные операции на южноамериканском рынке. Честно говоря, мистер Эдельштейн, мы перегружены душами. Боюсь, что в ближайшее время придется объявить амнистию по мелким грехам.

– Так вы явились не за мной?

– О Дьявол, нет! Я же вам говорю: все круги ада переполнены!

– Тогда зачем вы здесь?

Ситвел порывисто подался вперед.

– Мистер Эдельштейн, вы должны понять, что ад в некотором роде похож на «Юнайтед Стейтс стил». У нас гигантский размах, и мы более или менее монополия. И, как всякая действительно большая корпорация, мы печемся об общественном благе и хотим, чтобы о нас хорошо думали.

– Разумеется, – заметил Эдельштейн.

– Однако нам заказано устраивать, подобно Форду, фирменные школы и мастерские – неправильно поймут. По той же причине мы не можем возводить города будущего или бороться с загрязнением окружающей среды. Мы даже не можем помочь какой-нибудь захолустной стране без того, чтобы кто-то не поинтересовался нашими мотивами.

– Я понимаю ваши трудности, – признал Эдельштейн.

– И все же мы хотим что-то сделать. Поэтому время от времени, но особенно сейчас, когда дела идут так хорошо, мы раздаем небольшие премии избранному числу потенциальных клиентов.

– Клиент? Я?

– Никто не назовет вас грешником, – успокоил Ситвел. – Я сказал «потенциальных» – это означает всех.

– А… что за премии?

– Три желания, – произнес Ситвел живо. – Это традиционная форма.

– Давайте разберемся, все ли я понимаю, – попросил Эдельштейн. – Вы исполните три моих любых желания? Без вознаграждения? Без всяких «если» и «но»?

– Одно «но» будет, – предупредил Ситвел.

– Я так и знал, – вздохнул Эдельштейн.

– Довольно простое условие. Что бы вы ни пожелали, ваш злейший враг получит вдвойне.

Эдельштейн задумался.

– То есть, если я попрошу миллион долларов…

– Ваш враг получит два миллиона.

– А если я попрошу пневмонию?

– Ваш злейший враг получит двустороннюю пневмонию.

Эдельштейн поджал губы и покачал головой.

– Не подумайте только, что я советую вам, как вести дела, но не искушаете ли вы этим пунктом добрую волю клиента?

– Риск, мистер Эдельштейн, но он совершенно необходим по двум причинам, – ответил Ситвел. – Видите ли, это условие играет роль обратной связи, поддерживающей гомеостаз.