Лабиринт отражений

Шторм из мыслей и эмоций, бешено налетавших друг на друга, воевавших, мирившихся, угасавших, снова взрывавшихся. Разбудивших давно, казалось, умершие, а на самом деле впавшие в летаргический сон чувства.

И память. И ощущения. И вкусы, и запахи, и…

Жизнь.

Ту, которая у него была. И ту, которую потерял — когда поверил. И не проверил сам. Не поехал. Не убедился. Не заглянул в глаза любимой женщины.

Тебе было достаточно фото? На котором твоя женщина улыбалась другому? И ты сразу решил, что ее беременность не имеет к тебе отношения, что отец — тот, другой. Муж. А ты был всего лишь курортным романом.

Ты даже не вспомнил, что твоя женщина была готова остаться с тобой, рискнув своим благополучием и судьбой дочери.

Ты поверил в ее предательство сразу и безоговорочно. Хотя нет, не так, ты нашел своей слабости оправдание — зачем Светлане такой урод, да еще и безрукий? У нее все хорошо, муж вполне симпатичный, а главное — здоровый. Второго ребенка скоро ему родит.

Она и родила. Вот только кому?

И — кого? Кто такая Алина Некрасова?

То, что командировка Демиса была связана именно с этой девушкой, сомнений не вызывало. Но зачем Ифанидису понадобилась эта информация? Что-то хочет от него, Алекса, нужен рычаг давления? А смысл? Двадцать лет спустя, когда и сам Алекс уже забыл о своей любви? Тем более что давить на него не надо, он и так предан Ифандису.

Остается один вариант, самый невероятный.

Ника Скворцова. Девчонка, так странно влиявшая на него.

Но почему, как?

Ладно, как и почему — потом разберешься. Сейчас главное — проверить свою догадку. Каким образом? Да очень просто — ДНК-тест.

Выяснить, где живет Ника Панайотис, труда не составило. Незаметно проникнуть в ее квартиру — тоже. Оставалось снять несколько волосков с массажной щетки для волос, проверить, не наследил ли, и благополучно уйти, аккуратно заперев за собой дверь.

А потом с нетерпением ждать.

Получив запечатанный конверт с результатом генетической экспертизы, Алекс какое-то время медлил, не решаясь открыть конверт. Было страшно. Он уже почти поверил, что Ника на самом деле Алина, его дочь. Что он не один. Что у него есть семья, пусть и маленькая, но — есть.

А вдруг — нет? Ничего нет? И никого…

Довольно! Открой конверт, слабак!

Алекс долго всматривался в расплывающиеся буквы и цифры: “Вероятность отцовства 99, 9 %”. Почему они такие нечеткие? Почему плывут и дрожат?

Потому что ты плачешь, папуля.

Глава 32

Щелкнул замок входной двери, в прихожей зажегся свет, послышался бодрый голос Иннокентия:

— Света, ты дома?

Светлана с трудом открыла глаза, посмотрела на часы и ахнула — уже седьмой час! Ничего себе прилегла на часок! Попыталась вскочить с дивана, но голова закружилась, затошнило. В комнату заглянул Иннокентий, включил свет, удивленно посмотрел на Светлану:

— Спишь? В такое время?

— Да я днем прилегла отдохнуть, устала сегодня очень, и вот… — женщина смущенно развела руками. — Не заметила, как уснула.

Иннокентий, нехотя изобразив понимающую улыбку, кивнул:

— Погода меняется, бывает. Я пойду переоденусь, а ты пока на стол накрывай, ужинать будем.

— Кешенька, ты только не злись, — Светлана виновато улыбнулась, с трудом поднимаясь с дивана. — Ужина нет, я не успела приготовить. Прости. Там в морозилке пельмени есть, я сейчас быстренько…

— Не надо пельменей, не хочу, — недовольно поджал губы Кешенька. — Это еда одиноких холостяков, а у меня вроде жена есть.

— В том-то и дело, что вроде жена, — мутило так, что на капризы занудливого сожителя сил не осталось, Светлана откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, с трудом сдержиивая тошноту. — Сожительница, проще говоря.

— Опять ты за свое! — раздраженно фыркнул Иннокентий.

— Ну а за чье же еще? — глаза открывать не хотелось, казалось, что от одного вида этого, в общем-то, симпатичного и нравившегося ей мужчины сейчас стошнит. Почему-то он стал амбассадором сегодняшнего отвратительного самочувствия. — Ты неплохо устроился, Кеша. Живешь у меня на всем готовом, свою квартиру сдаешь, деньги, полученные за сдачу квартиры, копишь на какой-то мифический черный день, еще и претензии предъявляешь! Ужин ему не приготовили, видите ли! Не нравится — уходи! Не держу.

— Света, что с тобой? — недовольства в голосе мужчины больше не было, только удивление, совершенно искреннее — в подобном тоне Светлана с ним раньше никогда не разговаривала. — Ну хорошо, если тебе это так важно, пойдем и распишемся. Но я всегда считал штамп в паспорте простой формальностью. Людей вместе удерживает любовь, а не штамп.

— То есть ты меня любишь?

— Ну конечно! И не раз тебе об этом говорил, а вот от тебя ничего подобного не слышал.

— А что такое, по-твоему, любовь?

— Ну как…

Вот же пристала, чего ее на откровения потянуло? Нормально ведь жили, он, Иннокентий, был уверен, что не ошибся в выборе женщины, способной обеспечить ему удобную и беспроблемную жизнь.