Лабиринт памяти (СИ)

Пейзажи сменяли друг друга, но за мокрым от дождя стеклом было сложно что-то разглядеть, хотя Драко при всём желании не сумел бы этого сделать. Он уже порядка нескольких часов усиленно делал вид, что глядит в окно, хотя на самом деле краем глаза наблюдал за Грейнджер, знакомилась с записями в его дневнике. По её лицу можно было легко определить, о каких именно событиях она читала в тот или иной момент, ведь её живая мимика тут же отражала все испытываемые ею эмоции. В эти минуты Драко невольно любовался ею, всматриваясь в её черты и коря себя, что не способен отвести от неё взгляда. И если исключить этот факт — находиться с ней в одном купе поначалу было вполне сносно. Во всяком случае, ему удавалось держать себя в руках.

Но всё изменилось в миг, когда он понял: Грейнджер перешла к самой насыщенной на события части дневника, в которой были моменты, что вызывали волнение и неловкость даже у самого Драко. Он видел, как немного покраснели щёки Грейнджер, а пальцы впились в обложку дневника. Она едва заметно напряглась, выпрямившись в спине, и в это мгновение взгляд Малфоя скользнул по её стройному телу, скрытому строгим коричневым платьем, которое, впрочем, достаточно облегало её, чтобы продемонстрировать, насколько хорошо была сложена Грейнджер. И вот, встречайте, снова они! Непрошеные мысли и откровенные воспоминания о близости с Гермионой, которые молниеносно завладели разумом Драко. Он не заметил, как перестал делать вид, что смотрит в окно, а вместо этого откровенно уставился на Грейнджер, снедаемый внезапно проснувшимся влечением. Её грудь вздымалась чаще обычного под эластичной тканью платья, сияющий взгляд был прикован к страницам дневника, а влажные губы были слегка приоткрыты, словно она в любое время готова была издать стон. Драко сильнее сжал челюсть, уговаривая себя успокоиться, но беспощадное воображение рисовало, как легко ему будет притянуть её за запястье, смять её рот в поцелуе, а затем задрать подол платья, обнажив манящие бедра. Будто в довершение этих мыслей Гермиона сменила позу, на секунду чуть раздвинув ноги, прежде чем скрестила их вновь. Но этого было достаточно, чтобы Драко заметил: на ней чёрное бельё.

Твою мать.

Казалось, напряжение затопило стены маленького купе, и Малфою стало почти невыносимо дышать от сводящей с ума жажды. Ведь он был уверен: Грейнджер сейчас читает о том, что он с радостью воплотил бы в это самое мгновение, и, судя по её плотно сжатым бёдрам и неспокойному дыханию, она бы сама от этого вряд ли отказалась. Драко помнил, в каком он был шоке, прочитав, что за вещи они вытворяли в стенах школы. Тогда, всего несколько дней назад, ему явно было не до похоти, но теперь, когда она была так близко, а их колени едва не соприкасались, желание затопило его вместе с оглушающей правдой: он так часто обладал ею в прошлом, наслаждался её телом, бесстыдно ласкал его, и, вполне возможно, этого больше никогда не повторится. Поэтому в этот момент Драко многое отдал бы за возможность хотя бы вспомнить всё это, а лучше… Лучше претворить в жизнь.

Малфой понял, что зашёл в своих фантазиях слишком далеко, лишь когда напряжение в брюках стало настолько сильным, что причиняло вполне ощутимый дискомфорт. Чертыхнувшись про себя, он вновь перевёл глаза на лицо Грейнджер и с удивлением обнаружил, что она пристально смотрит на него странным взглядом. На секунду опешив, Драко постарался сделать вид, будто он не пялился на неё последние пятнадцать минут с опаляющим желанием овладеть прямо здесь.

— В чём дело? — придав интонации нарочитую небрежность, бросил он и отвёл взгляд к окну, мысленно ругая себя, что умудрился так легко попасться.

— Думаю, это я должна у тебя спросить. Ты слишком долго смотрел на мои ноги, — услышал он её звенящий от напряжения голос.

— У тебя чулок сполз, Грейнджер. Я хотел тебе об этом сказать, но ты была слишком увлечена чтением, — постарался перевести тему Драко, чувствуя на себе её пламенный взгляд.

— Неужели? — неверяще отозвалась она, и он обернулся, вмиг осознав, что это было ошибкой.

Их взгляды столкнулись, и напряжение, что чувствовал Драко в стенах этого купе, казалось, увеличилось в бесчисленное количество раз. Глаза Грейнджер были темны, зрачки расширены до предела, а губы всё так же слегка приоткрыты, и это сводило Драко с ума.

Нет, он не должен поддаваться. Во что бы то ни стало не должен.

— Так удивительно читать обо всех этих вещах, Малфой, — внезапно начала Гермиона дрогнувшим тоном. — Читать и предполагать, что такого может уже никогда не быть, что до секунды, когда, вероятно, всё будет потеряно, осталось всего пару часов. Ты думал об этом, Драко? О том, что, возможно, эта поездка — последнее, что нам осталось?