Лабиринт памяти (СИ)

Гермиона поблагодарила его и, сделав первый глоток, вновь сосредоточила внимание на танцполе. Алан что-то увлечённо рассказывал, пока она потягивала коктейль и с тоской вспоминала, как когда-то точно так же танцевала с Драко — раскрепощённо и чувственно. Да, порой они действительно находились на грани между тем, чтобы продолжить танцевать или начать настоящую прелюдию, чтобы поубивать друг друга или притянуть для страстного поцелуя. Сколько между ними было напряжения, неповиновения, борьбы, которые всё равно сводились к ощущению опьяняющей страсти, бесцеремонно рушащей все барьеры и внутренние запреты, за которые оба уже были не способны держаться.

В момент, когда Гермиона осознала, что снова думает о Драко, хотя, по идее, должна быть увлечена другим мужчиной, её охватило такое отчаяние, что она, залпом осушив бокал, поставила его на барную стойку и, схватив Алана за руку, потянула его на танцпол.

— Эй, Гермиона, подожди… — попытался притормозить её он. — Ты уверена, что хочешь танцевать?

Она была до того взвинчена, что, не подумав об абсолютной бесцеремонности своего поведения, резко к нему повернулась и с жаром выпалила:

— Абсолютно.

Видимо, Алан не ожидал такой реакции, но ему понравился энтузиазм Гермионы, а потому он, также отставив бокал в сторону, всё же последовал за ней на танцпол.

Играла музыка бачаты, поэтому Гермиона, стараясь заблокировать верещащий про непотребное поведение голос разума, подошла вплотную к Алану и скрестила руки за его шеей. Он был немного ниже Драко, но крепче, и Гермиона невольно отметила эту разницу, когда партнёр мягко притянул её за талию.

— Сказать честно, я скверно танцую, — слегка смутившись, признался Алан, чем вызвал улыбку Гермионы.

— Я немногим лучше, но всё равно попробую научить.

Она начала движение первой, и Алан, очевидно, старавшийся не ударить в грязь лицом, последовал за ней, легко подстраиваясь под движения её ног и бёдер. Совершенно точно он явно преуменьшал, говоря, что плохо танцует, потому что Гермиона была уверена — со стороны они выглядят не хуже, чем все остальные пары. Наверняка они двигались слаженно и смотрелись гармонично, ведь их разница в росте была идеальна для танцев. Возможно, Гермиона даже сказала бы, что о таком партнёре можно только мечтать, а после того, как он неожиданно раскрутил её в сторону и страстно притянул обратно, ещё добавила бы, что мечтать об Алане можно, не только представляя его в роли танцевального партнёра.

Всё это было бы возможно, если бы не одно «но».

Гермиона ничего не чувствовала. Вообще ничего, пока Алан одной рукой ненавязчиво гладил её спину, другой сжимал её пальцы, а бёдрами задавал темп. Близость с ним не волновала, а скорее доставляла неудобство, хотя Гермиона отчаянно пыталась, по-настоящему хотела ощутить трепет каждой клеточкой тела. Его теплое дыхание не заставляло прильнуть ещё ближе, а лишь вызывало желание отодвинуться подальше, и в какой-то миг Гермиона назло самой себе и своему глупому существу заставила себя прижаться к Алану чуть сильнее. Она закрыла блеснувшие от слёз глаза, пытаясь отдаться ритму музыки, но у неё не получалось, не получалось абсолютно ничего! Наоборот, словно в наказание, что она силилась врать самой себе, пришло резкое осознание: это не его руки обнимают её, не его губы слегка касаются уха, не его тело так близко к её собственному.

И она не чувствует абсолютно ничего, кроме отвращения и мучительной злости на себя, когда танцует не с Драко.

Громко всхлипнув, Гермиона резко вырвалась из объятий Аллана и побежала к выходу, смахивая слёзы.

Чёрт, она совершенно безнадёжна! Какой надо быть дурой, чтобы подумать, что она может его забыть? Что она может встречаться с кем-то ещё и позволять себя трогать тому, чьи прикосновения навсегда останутся чужими?!

Молниеносно вылетев на улицу в одном платье с коротким рукавом, Гермиона даже не ощутила холода: ей было невыносимо жарко. Лицо горело от обиды, тело пылало, словно в знак протеста, что она старалась заставить его подчиниться не тем рукам.

— Ты такая идиотка, Гермиона… — вслух протянула она и спрятала лицо в ладонях, внезапно очень отчётливо понимая, что весь её план по началу новой жизни полетел к чёрту.

Она не сможет забыть Драко.

Никогда.

Она не сможет ни с кем почувствовать что-то даже немного похожее.

Никогда.

Она не сможет быть с другим мужчиной, потому что, вопреки всему, до сих пор любит одного единственного, который уже давно дарит себя не ей.

И самое горькое, что Гермиона будет любить его, несмотря ни на что.

Она будет любить его всегда.

И она сдаётся, прекращает бороться и перестаёт ломать себя, чтобы пытаться быть другой, чтобы пытаться быть с другим.

Нет.

Если ей суждено остаться одной и пронести через всю жизнь любовь к единственному мужчине, то так тому и быть.

Потому что если она попытается отдать себя не ему, то предаст своё чувство, предаст саму себя.

А Гермиона не могла этого сделать во второй раз.

— Гермиона! — услышала она взволнованный крик позади себя. — Вот ты где!