Лабиринт памяти (СИ)

— Да, бывают. И ты эти поступки совершал, Малфой, — сверкнул глазами Блейз. — А Грейнджер тебе их простила все до единого.

Возразить на это ему было нечего, и вот тут Драко почувствовал себя по-настоящему жалким: он на самом деле изо всех сил пытался возненавидеть Гермиону с прежней силой, пытался не думать и не надеяться, что слова Нарциссы и Блейза, а ещё его собственные умозаключения — правда.

Но у него ни черта не получалось.

В последнее время он терпел поражение за поражением, и это истощило его до предела.

У него не было сил думать, как быть дальше, не было возможностей строить какие-то планы и действовать, а потому он просто признавал неоспоримый факт — он в полном дерьме.

— Ты в дерьме, Малфой, — озвучил его мысли Забини. — Но мне хочется верить, что тебе удастся из него выбраться. Тем более единственный способ тебе известен.

Драко пристально посмотрел на Забини, задумавшись.

Да, способ ему был действительно известен.

Но ему было не известно, достаточно ли у него смелости, чтобы воспользоваться им.

***

Гермиона ненавидела это мероприятие. Уже который год подряд она вместе с Гарри и Роном была официально обязана присутствовать на благотворительном приёме, организованном Министерством магии в помощь жертвам войны. И всё бы ничего, если бы не отвратительное понимание: значительная часть денег, собранных в большинстве своём благодаря оправданным Пожирателям, едва ли раскаявшимся в содеянном, всё равно отправлялась в карманы чиновников и коррумпированных работников Министерства, которые много лет покрывали тёмные махинации ублюдков, ещё недавно с гордостью носивших уродливое клеймо на предплечии.

Из года в год она была вынуждена произносить речь перед толпой фальшиво улыбающихся людей и делать вид, что она не в курсе настоящего положения дел. Из года в год она сдерживала Гарри, который много раз намеревался высказать всё, что думает, вслух, и Рона, который и вовсе не собирался с некоторыми — очень многими — церемониться, предпочитая словам куда более красноречивые действия. И поэтому Гермионе из года в год приходилось проявлять чудеса изворотливости и небывалую житейскую мудрость, чтобы вовремя, иногда даже насильно, уводить друзей с мероприятия и тем самым оставлять нетронутой репутацию высокомерных гостей.

— В этот раз всё иначе, — сухо изрёк Гарри, когда они вдвоём зашли в роскошно украшенный зал, полный безупречно выглядящих волшебников и волшебниц, общавшихся на светские темы. — Всего шесть фуршетных столов вместо привычных восьми. Какое упущение!

— Прекрати, Гарри, — положила ладонь ему на локоть Гермиона. — Вспомни, что говорил Кинглси: он вот-вот должен вступить на пост министра, а потому в этом году средства, собранные благодаря этому приёму, действительно пойдут по назначению. Уверена, он лично всё проконтролирует.

Гарри громко вздохнул и, покачав головой, неприязненно буркнул:

— Не нравится мне это всё, Гермиона. Посмотри! Они же фальшивые насквозь!

Он кивнул на ближайшую к ним группу людей, среди которых она узнала отталкивающее лицо мужчины, уличённого в содействии Пожирателям.

— Не думай об этом — всё равно мы ничего не можем изменить, — отозвалась она и торопливо перевела взгляд в толпу, пытаясь найти друзей. Выцепив взглядом Джинни, Гермиона помахала ей и повернулась к Гарри: — Пойдём скорее к остальным. Мы и так задержались на регистрации.

Они двинулись вперёд, и Гермиона, на ходу здороваясь с гостями, мечтала, чтобы время прошло побыстрее и можно было с чистой совестью наконец покинуть этот до абсурдности роскошный зал. Единственным воодушевляющим моментом, скрашивающим её пребывание на этом вечере, было то, что она могла встретиться со школьными знакомыми, с некоторыми из которых виделась крайне редко, могла поговорить с друзьями, окунувшимися в семейные заботы, а оттого не находящими в обычное время возможности для встречи. Вот и сейчас, встретившись с Джорджем, Невиллом, Луной, Парвати и Джинни, она на какое-то время забыла, что присутствует на далеко не самом приятном мероприятии в её жизни. Гермионе удалось со всеми поговорить, узнать хотя бы в общих чертах, как те поживают, а ещё пару раз рассмеяться над шутками Джорджа. Правда в последний раз её смех резко стих, когда она, быстро окинув взглядом компанию, внезапно осознала: Рона среди них нет.

— Джинни, а где… он? — подошла к той и тихо спросила Гермиона, всё ещё надеясь отыскать в толпе знакомое веснушчатое лицо. — Он всегда опаздывает, но чтобы так задержаться…

— Он не придёт, — нахмурилась Джинни. — Сэм написала мне сегодня утром. Сказала, в Министерстве знают, что на то есть уважительная причина.

На какое-то время они обе замолкли, думая об одном и том же.

Оркестр исполнял новую ненавязчивую мелодию, а группа дорого одетых волшебников, коротавших время за вежливой беседой неподалёку от них с Джинни, неискренне рассмеялась, и слышать это было невыносимо.

— Он не простит меня.

— Он простит тебя, Гермиона, — одновременно с ней произнесла Джинни. — Обязательно простит, просто… Ему нужно время. Много времени.