Лабиринт призраков

Его слова острым кинжалом пронзили мне сердце, и я проплакала всю дорогу домой. Давид, ждавший в дверях, обнял меня.

– Я не могу оставаться с тобой здесь, Давид.

– Знаю.

Через два дня к нам заглянул цыган из поселения на пляже и предупредил, что жандармы расспрашивали о мужчине с девушкой, которых видели в округе. Они показывали фотографию Давида, объяснив, что этот человек разыскивается за убийство. Та ночь стала последней, какую мы провели вместе. На следующий день, когда я проснулась в одеялах перед камином, Давид уже ушел. В прощальной записке он советовал мне вернуться в Барселону, выйти замуж за Хуана Семпере и быть счастливой за нас двоих. Накануне ночью я призналась ему, что Хуан сделал мне предложение руки и сердца и я приняла его. Я до сих пор не понимаю, зачем я ему это рассказала. Вероятно, я пыталась оттолкнуть его или же, напротив, ждала, что Давид начнет уговаривать меня бежать с ним, разделив его тернистый путь в преисподнюю. Он принял решение за меня. Поверил мне, когда я закричала, что он не имеет права любить меня.

Я знала, что ждать его не имело смысла. Давид не вернется ни к вечеру, ни завтра. Я убрала дом, снова укутала мебель покрывалами и закрыла все окна. Оставив ключ за камнем в стене, пешком отправилась на железнодорожную станцию.

Я поняла, что понесла его ребенка, как только села в вагон поезда в Сан-Фелиу. Перед отъездом я позвонила Хуану, и он встретил меня. Хуан обнял меня и не стал расспрашивать, где я пропадала. Я не смела смотреть ему в глаза.

– Я не стою твоей любви, – призналась я.

– Не говори глупости.

Я струсила, испугалась. За себя. За ребенка, которого носила во чреве. Через неделю в назначенный день я обвенчалась с Хуаном Семпере в церкви Святой Анны. Брачную ночь мы провели в небольшой гостинице “Испания”. Проснувшись на следующее утро, я услышала, что Хуан плачет в ванной. Какой прекрасной стала бы жизнь, если бы мы любили только тех, кто этого заслуживает.

Через девять месяцев родился мой сын, Даниэль Семпере Хисперт.

5