Лабиринт (сборник)

Она уже давно жила в другом городе, другой стране, и дверь в детство была навсегда плотно закрыта. Она не искала в прошлом того, что не состоялось, того, чего не было…. За столько лет Светлана привыкла к своему одиночеству и даже находила в нём особый вкус и особую негу. Но когда во сне она услышала знакомые звуки «Besame mucho», на неё нахлынул мощный поток воспоминаний, эмоций, чувств… Она проснулась от слёз: горячих, обжигающих, настоящих. А музыка не прекращалась…. Она звала и будила… «Целуй меня крепче»… В ней было столько смысла, и столько любви.

И вдруг… В этом утреннем, непонятном, новогоднем мираже она услышала Его голос – мягкий, тёплый и нежный… В проёме двери, ведущей в кухню, Он стоял такой же высокий и красивый… Лёгкая седина придавала ему особый шарм и изысканность. В выдержанном вине есть свой аристократизм. А в воздухе витал дразнящий аромат поджаренных тостов и снега.

– Какой кофе Вам приготовить, моя Принцесса? Латте? Макиато? Эспрессо? Я вернулся. Навсегда.

Красивый был роман

«Для получения ароматного кофе кофейные зерна надо обжарить до появления на них маслянистого блеска…

(“Книга о вкусной и здоровой пище”)»

Процесс приготовления кофе сродни колдовскому обряду, – не отвлекаюсь, не сержусь, в дымящемся, обязательно пенном напитке растворяюсь и тону, и только тогда, когда кофе готов, подаю, как Праздник. На мое любимое перламутровое блюдо я поставлю фарфоровый кофейничек, белый до прозрачности, белые, как игрушечные, чашки на маленьких блюдечках и хрустальные стаканы с ледяной родниковой водой. Шоколад лучше горький… И лимон желательно зеленый… Ну а теперь, по капле наслаждаемся божественным напитком, и на кофейной гуще на тонком прозрачном фарфоре вдруг проступит россыпь тех дней, легких, как кофейный аромат…

И сразу захочется говорить стихами:

Красивый был роман
Как будто бы вчера,
И полуслов туман,
И полуфраз игра…

А потом? На мириады осколков… И не собрать, не склеить, не возвратить.

* * *

Свинцовой стеной осенний дождь висел над городом. Остановка метро была совсем рядом – возле Детского Мира, за поворотом, – и Лине ничего не оставалось, как броситься в холодное, мокрое пространство дождя. В сумерках, в тусклом свете неоновых фонарей, лица прохожих были неразличимо одинаковы. Серые капли дождя догоняли ее на бегу, объединяя с этой усталой толпой и бесконечным, пронизывающим дождем. И только осознание, что уже через час она будет пить крепкий обжигающий кофе, и в лицах рассказывать мужу и сынишке обо всех приколах своих студентов за этот длинный понедельник, – согревало ее. Они все вместе будут хохотать, как дети, им будет так легко, так хорошо, как всегда. На кухне будет витать домашний дух поджаренных тостов, будут звенеть, перебивая друг друга, вечерние телефонные звонки, на телеэкране появятся очередные сыщики и респектабельные убийцы из недосмотренных сериалов, непрочтенные газетные новости, нерешенные кроссворды, мерцающий Интернет… – её мир: такой простой, безмятежный, понятный.

Stop!!! Кто-то резко схватил ее за руку, от неожиданности Лина остановилась. Электрический разряд молнией пронзил мгновенно, не давая опомниться, сбивая на ходу мысли и опрокидывая память…

– Мадам, это вы? Привет!

– Сергей?!!! Не может быть!

– Может, все может быть, Линка! Я так и знал, что встретимся, чувствовал… – рокотал знакомый с хрипотцой бас.

Как странно видеть его, так давно ушедшего из ее жизни. А ведь, действительно, прошло лет 15. Он называл ее Жасмин, наверное, за дурман этих любимых ею цветов, когда весь город тонул в белой пене чарующего весеннего наваждения, и они были так счастливы, как это бывает только в ранней-ранней юности.

– А ты совсем не изменилась… – спорил он с неопровержимой логикой времени или просто красиво лгал.

«Зачем?.. Или вечером, под дождем, не видна предательская паутинка вокруг ее глаз? И как удачно, что именно вчера, она сделала модную стрижку и обветренные пряди продуманно небрежных светлых волос создают обманный шарм легкомысленной уверенности, которую мы все так легко теряем, не признаваясь в этом даже себе. Ты этого не узнаешь…», – у Лины пронеслась в голове целая вереница вопросов, но вслух произнесла самое банальное, незначащее: