Лабиринт (СИ)

— Не скажу, — он не выглядит как маньяк, а его белозубая улыбка, как всегда, обезоруживает, — тем более, что это не правда! Кроме еды, этот нож ничего не касался. Выбирай кинчик.

В итоге мы выбираем кино вместе, и это суперпопулярный ужастик из современных. Спать совсем не хочется.

Садимся рядышком, с удовольствием поглощая первые шоколадные куски, изобильно украшенные завитушками из темно-коричневого и бежевого кремов. Чистое блаженство! Когда в фильме начинают мелькать соответствующие жанру жуткие кадры, я невольно прижимаюсь к Алексу и зажмуриваюсь, иногда, на какие-то мгновения.

Он кажется мне в эту минуту самым сильным и надежным. А еще, тепло его кожи успокаивает и волнует одновременно.

Неожиданно подмечаю, что он смотрит как я ем торт, и это немного смущает меня. Встречаемся глазами, но он не отводит взгляд.

— Ты чего? — проглатываю огромную розу из темно-коричневого крема, которую вообще-то собиралась медленно рассасывать во рту.

— Если тебе вдруг чего-то захочется — все-равно чего, не стесняйся, — загадочно просит он.

— Например, сожрать тебя? — смеюсь с набитым ртом, имея в виду происходящие в фильме про вампиров события.

— Я бы не отказался…

Кошусь на него с подозрением и медленно отодвигаюсь. В голове начинают транслировать какие-то картинки на тему того, что Алекс может неожиданно оскалиться и укусить меня.

Англия не Румыния, конечно, но все может быть… Кручу ему пальцем у виска:

— Хватит меня пугать!

— Да, походу, мы не тот фильм включили, — усмехается он в ответ, и тут только я понимаю. Привычно вспыхиваю, отворачиваясь. С ним так всегда!

— То есть ты хочешь сказать, что если бы мы включили эротику, то я бы уже приставала к тебе, выпрыгивая из этого халата?

— Было бы круто!

— Серьёзно? — я искренне шокирована его откровенностью. Да он даже ни разу не попытался меня поцеловать, хотя у него был миллион возможностей! — ну вы англичане, блин, странные люди. Ты, что ли, ждёшь от меня инициативы?

— Ну да, — реагирует без всякого стеснения.

Интересно, а он вообще, в принципе способен стесняться? Хотя да, как я могла забыть — он стесняется поцеловать меня. Вероятно. Алекс настолько уважает девушек или наоборот, настолько уверен в собственной неотразимости, что ждёт первого шага именно от меня? Любопытно. А я-то ведь даже не целовалась ни разу толком.

— А почему? — мне действительно интересно.

— Ну, во-первых, ты девушка, а для вас инициатива всегда простительна, во-вторых, тебе еще даже восемнадцати нет.

— Можно подумать, ты сам намного меня старше, — звонко смеюсь, — прямо дядечка, приведший в номер Лолиту! А восемнадцать мне всего через пару месяцев. Так что поменьше заморачивайся на всякие условности…

— Хорошо, — просто отвечает он и раньше, чем я успеваю что-либо сообразить, резко придвигается ко мне.

Кладет руку мне на затылок, слегка запрокинув мою голову назад, поближе к своему лицу. Дыхание перехватывает. Когда наши носы почти соприкасаются, Алекс закрывает глаза и нежно, даже трепетно касается моих губ.

Тоже смыкаю веки, неловко, но горячо и искренне отвечая ему. Словно осмелев от моей реакции, он углубляет поцелуй.

Это потрясает меня. Вызывает целый фейерверк новых, доселе невиданных эмоций.

Нет, я конечно знала, как люди целуются, но знать и чувствовать — это так по-разному! Отрываюсь от него, чтобы набрать в легкие воздуха. Я будто выныриваю из глубины. Алекс тоже открывает глаза, но молчит. Внимательно наблюдает за мной, а на экране кусаются вампиры.

От этого контраста я снова начинаю смеяться как сумасшедшая.

— Ты что, раньше никогда не целовалась?! — спрашивает он в изумлении.

— Целовалась, конечно. Но так, по-настоящему, впервые, — я снова серьезна.

Он смотрит как зачарованный, и по лицу его расплывается довольная широкая улыбка.

— О, тогда у тебя впереди столько интересных открытий…

— Да? Например?

— Например, я! — он хватает с моих колен пульт и выключает телевизор. Мы оказываемся в полумраке слабого прикроватного освещения от малюсеньких лампочек слева и справа, — может, хватит уже трэша на сегодня?

Киваю. Тоже откладываю свой кусочек торта обратно в коробку. Он опять наблюдает за мной, сощурившись:

— Ещё скажи, что ты девственница?

Раздумываю, поддразнить ли его. Все же решаюсь сказать правду.

— Ну да. Это разве странно?

— Нет, совсем.

— Я, конечно, видела все эти американские фильмы типа «Американского пирога», — смеюсь, приваливаясь к нему плечом и устраиваясь поудобнее, и он тут же крепко обнимает меня, — про то, что надо обязательно лишиться девственности до выпускного или на выпускном — вот уж это действительно странно! У вас тоже так?

— Американский пирог, — он тоже тихо смеется. Дышит мне в ухо, отчего немного щекотно. Я почему-то снова ощущаю этот его манящий запах тела, — нет, это же бред, комедия!

— Так ты лишился девственности не на выпускном?

— Ты забыла, что я учился в школе для мальчиков? И потом, я не был на своем выпускном, — он мрачнеет, — и не хочу это вспоминать, извини.