Лабиринт снов (СИ)

Со своей стороны, я пыталась, как могла принести пользу другу. Вся домашняя мелочь висела на мне: ужин, чистая посуда, порядок в доме, отглаженные рубашки и брюки. Поскольку, я имела дурацкую привычку просыпаться засветло — так и не избавилась от неё — будила Антона на работу. Лерка смеялась, дескать, снег пойдёт, раз Антон перестал опаздывать, отцовство ему на пользу. Привычка вошла в правило: будильник мог звонить полчаса, но если я не растолкаю Антошку, он не встанет.

Вот в один из таких «прекрасных» дней и случилось. Выковырнувшись утречком из душа, я поставила на плиту турку со свеженьким порошком из «тефалевской» кофемолки и присела, с самого пробуждения я чувствовала сильную тяжесть внизу живота. Кофе уплыл на плиту, а я не смогла подняться со стула: тяжесть переросла в боль. Как же я испугалась, когда до меня допёрло, что на самом деле творится! Почему никто не предупреждает, что роды это ТАК больно? Мне начало казаться, что я чувствую, как кости расходятся. В такие минуты приходит безысходное понимание того, что назад пути нет, и процесс не остановишь. На звуки прибежал из дальней спальни Антон. Завидев меня, он побледнел.

— Что такое? Плохо? Что не так? — у него руки затряслись.

— Антон, я не хочу в больницу, серьёзно не хочу, веришь? — я хваталась за него, как за спасательный круг. — Вдруг сын с дефектами родится или умрёт? Врачи его на кусочки порежут, проводя опыты. Я не смогу! Мне страшно!

Бедный Антон, не отодвигаясь от меня далеко — я не отцеплялась — схватился за переносную «трубу»:

— Сейчас. Не бойся, всё нормально, — он слепо шарил по кнопкам, набирая номер «скорой».

Меня рассмешила его фраза из серии «не бойся, я сам боюсь», никак не вязавшаяся с видом лица. Смешно, если вспомнить через сколько сражений мы прошли, и количество убитых врагов.

Пересказывать, в какие немыслимые позы заплетали меня хирурги и акушеры — не буду. Страхи мои по большей части оказались напрасными. Сынок родился за три недели до срока, но в рамках допустимого веса, без аномалий, хоть и промучилась я двое суток. Вида он был вполне человеческого. В свидетельстве о рождении, Антон записал своё имя. Неизвестно, что им двигало в тот момент. Что значат документы? Всего-навсего клочок бумажки. Мы и без неё знаем кто отец.

Более красивого младенца в жизни не видела! В студии Лёньку передавали как игрушку из рук в руки. Он вызвал всеобщий восторг и овации.

В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

— У тебя выпало два, а не три! — валяясь на кровати, Антон переставлял фишки и покачивал ногой коляску устроенную сбоку от кровати с тихо сопящим Леонидом. Я в который раз поразилась: и не надоедает ему на должности «кудапошлюта», нянчится с малышом, как с младшим братишкой, наравне со мной гуляет, купает, меняет пелёнки.

— Блин, ну ладно, пусть будет два, не отстанешь ведь! — я перемещаю фишку на два деления и пересчитываю «деньги». — Всё равно проигрываешь!

В последние недели сынишка спал днём, только когда возле него кто-то присутствовал. Нам приходилось таскать за собой по всей квартире коляску, занимаясь своими делами, или перекидываться в нарды, шашки, шахматы, пока он высыпался. Философски относясь ко всем тяготам родительских забот, по очереди сидели с ним, посменно отрабатывая в студии. Когда один задерживался, второй купал, кормил и укладывал Лёньку спать. Антон с завидной сноровкой справлялся с ролью няньки, зачастую получше меня. Лёнька беззаветно любил его. Иногда я смотрела на них и думала, почему Леголас не такой как Антон? Заботливый, надёжный. Антон бесспорно замечательный мужчина, но мне не хочется наброситься на него с поцелуями. И в мыслях не возникало. Я воспринимала его как брата.

Продемонстрировав другу стопку муляжных денег, я улыбнулась, игра закончена. Проверяю, спит ли сын, с нежностью поправляю одеяльце. nbsp; В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

— Когда-нибудь и я заведу детей, — как бы «между прочим» заметил Антон, собирая игру.

Я хихикнула в кулак.

— Лучше просвети меня, когда с Леркой объяснишься?

Антон скептически приподнял бровь.

— Я всё вижу, — пояснила я, проверяя бутылочку с молоком на температуру — молока у меня как не было, так и не предвиделось.