Лабиринт Сумерек

…Мгновения застыли в пахнущем полынью сумраке. Желтые огоньки беспомощно царапали густую темень, свечи рыдали крупными восковыми каплями – а Эльваан молчала. Только изредка ее губы беззвучно шевелились, глаза же были закрыты; пальцы напряженно подрагивали на кристалле.

Эристо-Вет сидела напротив и ждала, стараясь даже не смотреть на сокровище из глубин Эртинойса. А мысли крутились в голове, как свора псов вокруг высоко подвешенной мозговой кости: ответ на так и не придуманные вопросы был рядом, совсем рядом – но по-прежнему недосягаем.

«Сад Бога, – эти слова ворочались в голове двумя каменными глыбами, – и Лабиринт Сумерек. Уж не туда ли отправилась темная? Но зачем, зачем?!! Что ей нужно? Такой же куб?.. Хм…»

Эристо-Вет пожалела, что так и не расспросила толком тень посвященного. Но тогда, в приграничье, он показался ей попросту сумасшедшим; да наверняка он и был таковым… А все им сказанное – полубред, но если как следует подумать, то…

Аметистовые глаза элеаны широко распахнулись. Она посмотрела куда-то сквозь Эристо-Вет и прошептала:

– Спрашивай. И попытайся представить того, о ком спрашиваешь.

– Э… – Ийлура торопливо прочистила горло, – в каком Храме был убит посвященный и за что его убили?

Она постаралась представить его себе – ийлура с приятным, но почему-то незапоминающимся лицом, в коричневом одеянии посвященного. Тогда… он стоял, раскинув руки, и тоскливо смотрел на зеленую луну. Может быть, он молил Фэнтара о чем-то… Теперь уже ничего не узнать.

Эристо-Вет взглянула в лицо Эльваан – та показалась ей бледнее мела.

– Я вижу, – едва слышно выдохнула элеана, – и ты смотри.

Мрак душного помещения, свечи – все закружилось перед глазами, расплылось красками под южным ливнем. Радужные пятна поплыли, размазываясь, перетекая друг в друга, пока… ийлура не увидела Храм Фэнтара.

Это был самый обычный Храм, коих сотни разбросаны по Эртинойсу: сложенный из цельных мраморных глыб, с массивными круглыми колоннами по обе стороны от входа в Зал Молитв. Перед Храмом желтела вымощенная ракушечником площадь, напротив – городская ратуша красовалась новенькой черепицей, синей, как василек. Фонтанчик в центре площади серебрился водяными нитями, а вокруг толпились дома зажиточных горожан – совсем как живые, и каждый старался отхватить себе побольше места, чтобы подмигивать городской площади чисто вымытыми окнами.

Эристо-Вет повертела головой, осматриваясь. Место казалось знакомым; особенно ярко-желтый круг площади – словно ийлура уже бывала там, но разве упомнишь?

– Здесь убили того, о ком ты спрашиваешь, – голос Эльваан доносился издалека, шелестел сухой травой на ветру, – он был посвященным, но…

Элеана умолкла.

– За что его убили? За что? – почти выкрикнула Эристо-Вет.

Молчание. Картинка смазалась; ийлуре даже померещилось дуновение пахнущего морем восточного ветра – хотя откуда ему взяться в видении? А в следующий миг невидимая длань Бога сгребла ее за шиворот и бросила вниз, на отточенный шпиль Храма; Эристо-Вет не успела даже вздохнуть – и с трудом сообразила, что ничего страшного не случилось. Она неслась дальше, сквозь крышу, сквозь перекрытия и стены, мелькали бледными пятнами лица послушников и посвященных, темно-коричневыми кляксами расплывались на светлом фоне стен их повседневные рясы.

– Эльваан! – позвала Эристо-Вет.

Снова тишина. Настороженная, недобрая, от которой по спине побежал неприятный холодок.

– Эльваан!

– Я тебя слышу, – устало прошептала прорицательница, – я делаю все, что в моих силах… Смотри получше…

Полет оборвался столь же внезапно, как и начался, – Эристо-Вет обнаружила себя в скромно обставленной келье. Пожалуй, из числа прочих ее выделяли солидные груды книг по углам да наличие письменного стола, за которым и сидел убитый посвященный. Перед ним, поверх разложенных пергаментов и пожелтевших от времени листов бумаги, лежал уже знакомый Эристо-Вет дневник; ийлур что-то старательно записывал в него.

«Жаль, что не могу прочитать», – подумала Эристо-Вет и уже хотела попросить Эльваан взглянуть поближе на работу посвященного, как дверь кельи приоткрылась.

Ийлур поспешно спрятал дневник в ящик стола, поднялся навстречу посетителю. Через порог осторожно шагнула женщина в скромной рясе послушницы южного храма; капюшон надвинут на лицо – так, что Эристо-Вет увидела только плотно сжатые губы и острый белый подбородок с маленькой ямочкой.

– А, это ты, – сказал посвященный и, словно успокоившись, снова опустился на стул, – проходи.

«Его имя было – Ин-Шатур, – вмешалась прорицательница в мысли Эристо-Вет, – запомни, Ин-Шатур в городе Хатране».

«И правда, Хатран! Как я могла забыть?»

Обстоятельства, приведшие Эристо-Вет в тот город, нельзя было назвать приятными; она даже не сама пересекла границу Алхаима – ее привез один торговец, а еще раньше он подобрал ее, раненую, на дороге. Случилось это несколькими зимами раньше, чем Эристо-Вет повстречалась с Дар-Тееном, и тогда жил в Хатране замечательный лекарь, который и поставил на ноги синеволосую ийлуру.

– …Да, это я.

Послушница небрежным жестом откинула за спину капюшон.