Лабиринты

"Сколько ему? Лет тридцать? Мальчик, что же с тобой случилось, что ты решил служить тому, которому до тебя нет никакого дела?" - пронеслась мысль в голове. Ксения никогда не верила в Бога, считала, что не имеет на это права.

Батюшке было едва за тридцать: небольшая темная бородка, каштановые волосы, забранные на затылке в "хвост", симпатичное лицо. Ему бы в фильмах сниматься или владеть развлекательным бизнесом. Но первое впечатление рассеялось, едва Ксения посмотрела в его глаза: серые, внимательные, в них скользило сочувствие, сострадание, но не унизительная жалость. На Ксению никто и никогда так не смотрел. Но в мужчине не чувствовалась мягкость, наоборот, он был решителен, суров, проницателен и...

Молодой священнослужитель напоминал ей грешника, который был для нее когда-то смыслом жизни, ее персональной слабостью; того, кто увел ее в темный лабиринт, из которого она не видит выхода вот уже тридцать лет.

- Разве я могу? - тихо проронила Ксения. - У меня нет платка, я накрашена. Так нельзя.

- Любой с мятущейся душой имеет право зайти в Храм Божий, - тихо произнес батюшка, и женщина вновь уловила в его хрипловатом баритоне те чарующие нотки, которые так надолго привязали ее к другому мужчине.

- Спасибо, - тихо произнесла она, вглядываясь в лицо собеседника.

Женщина захотела, чтобы он сказал ей, что делать и почему так сложилось. Наивная вера внезапно проснулась, и Ксения сдалась. - Хотите что-то сказать? - спросил батюшка, внимательно всматриваясь в лицо своей случайной собеседницы.

- Это исповедь? - спросила она уставшим голосом. - Нет. Всего лишь разговор двух незнакомцев, которые встретились по воле Его. Вас что-то тревожит. Умер ваш родственник?

- Нет. - Ксения покачала головой. - Но здесь уже давно покоится человек, которого... с которым... Я не знаю, как назвать то, что было между нами. Я знаю лишь, что он обрел покой. Он был мятущийся, неприкаянный, не мог найти себя, и место в той стране, в которой мы жили. И лишь здесь он смог успокоиться. А теперь мой сын... Он такой же...

- Это его отец? - спросил священник.

- Нет. Это его дед, - тихо, на грани слуха прошептала Ксения.

Глаза женщины затуманились. Она уже не сдерживала слез. Память вихрем подхватила ее, всколыхнула то, что она старалась не поднимать без веских причин, упокоив свои воспоминания в самом темном уголке души.

Поворот первый

Москва, 1978 год

"Я привыкаю к свободе от тебя,

Приятно жить мне в природе не любя,

Не слыша пошлых признаний в вечной любви..."

- И зачем мы туда едем? Можно подумать, что я твоего дяди не видела!

Ксения недовольно поморщилась, рассматривая своего жениха Владлена, которые сидел за рулем новенькой, только что сошедшей с конвейера "Волги".

Парень широко улыбнулся, продемонстрировав ряд белоснежных зубов. Владик Самохин давно привык к тому, что слабый пол буквально млеет от его улыбки, и поэтому пользовался своим стратегическим оружием постоянно, с завидной регулярностью влюбляя в себя первокурсниц и очаровывая преподавательниц. Ксения пожала плечами, не обратив внимания на извечное самодовольство с которым парень не расставался. За три года знакомства молодые люди смогли привыкнуть к особенностям друг друга, поэтому особых проблем в общении не возникало.

- Это ты Костю видела в окружении наших предков. А у себя на даче он совсем другой, можешь поверить. Ты же хочешь стать журналисткой? Вот и посмотришь, как живут актеры вне камер и вне сцены. Считай, у тебя практика!

- Ну, спасибо Вам, Владлен Георгиевич за такую возможность, которая выпадает раз в жизни! Низкий поклон до земли. Куда уж нам - сирым и убогим - до жителей творческой богемы! - съязвила Ксения, но Самохин не заметил.

Москва осталась далеко; впереди была свобода - дачный поселок, непринужденная атмосфера. Сессия сдана, лето в полном разгаре, можно смело отправляться в Крым к бабушке на отдых. Но Владик решил, что это лето они проведут вместе, а так же им необходимо подготовиться к предстоящей свадьбе, вопрос о которой висел над Ксенией дамокловым мечом из притчи.

Родители жениха и невесты давно собирались поженить своих отпрысков. А мать Ксении считала, что ее дочери лучшей партии не найти: сын дипломата, красивый, подтянутый брюнет со спортивной фигурой и милым лицом, у Владлена будет блестящее будущее, он уедет работать журналистом в капиталистическую страну - туда, куда путь простым смертным из Страны Советов заказан.