Лабиринты

Тяжкий вздох. Его руки тянутся к прикроватной тумбочке. Он вытряхивает сигарету из пачки. Берет ее краешком чувственного рта. Вертит в руке зажигалку. Щелчок. Небольшое пламя. Он закуривает. Выпускает терпкий дым ноздрями - хищно, безумно привлекательно. Так умеет только он.

- Ну что может случиться? Никто не узнает.

- Ксюха, зря я это начал, зря. Теперь ты - моя боевая точка. На себя давно начхать. А вот ты... Хочу спрятать тебя. Не показывать никому. Моя. Ты только моя.

Он берет пепельницу с тумбочки. Тушит сигарету. Возвращает назад стеклянную безделушку. Крепко прижимает к себе девушку.

- Не отпускай меня. Не уходи, - просит она. Это мольба, стон, желание...

- Когда-нибудь уйду, но не сейчас, Ксюша. - Он замолкает. Сосредоточенно вглядывается в ее лицо. Проводит подушечкой большого пальца по припухшим губам, еще не забывших силы и вкуса шальных поцелуев. - Как мне с тобой хорошо, ведьмочка моя. Я с тобой дышать научился в полную силу. Не могу остановиться. Знаю - надо! Пора прекратить тащить тебя следом за собой, а не могу. Задохнусь сразу.

- Как и я, Вадим, - обреченно говорит она. Словно нарушает все поставленные барьеры. Заходит в тайную комнату, куда долгое время путь был заказан. - Я без тебя не могу. Не бросай меня.

Он молчит. Бережно перебирает ее каштановые пряди. Сердце в его мощной груди стучит с удвоенной силой, словно запоздалый путник в ночи ломится в закрытую дверь постоялого двора. Пальцы продолжают ласкать ее плечи. Другие слова. Не те, что говорят двое. Не те, что воспеты трубадурами в балладах. Не те, что шепчут влюбленные в ночи. Но смысл тот же. Главное - поверить! Принять, признать...

Больно ему. Больно ей. Они не хотят признавать очевидного. Только оба понимают, насколько сильно то, что началось играючи. Одна июньская ночь. Взгляды. Поединок. Вызов. Притяжение. Они не могут остановиться. Они - марионетки на ниточках, дергаются в руках незримого кукловода. Самая малость, и тогда изменится всё - он не идет в ее квартиру. Она не приглашает его. А сил переиграть всё по-новому нет. Тысячу раз они проживут тот миг. И тысячу раз его губы накроют ее губы, разум умрет под напором безудержного желания. Тысячу раз он уйдет летним утром, чтобы потом осенним вечером заключить в объятиях ту, без кого дышал все годы в пол силы. Всё так, как должно быть...

- Я пойду, Ксюш, - с трудом произносит он, нарушая осязаемую тишину, повисшую в комнате. - Репетиция скоро. Завтра спектакль. Твое место ждет.