Лабиринты чести 3. Иллюзия исповеди справедливости

Как не странно, но Павел с удовольствием распорядился принести последнюю пару эклеров. Напряжение спало, и друзья разговорились на второстепенные темы. Через двадцать минут Павлу доложили о доставлении Щеглова и друзья спустились в кабинет для допросов. Щеглов уже сидел на стуле за столом в наручниках на запястьях. Павел сел напротив, а Матвей в сторонке – на небольшую кушетку. Первым завопил Щеглов:

– Это беспредел какой-то. Хватают средь белого дня. Тащат в кутузку и издеваются. Здрасте Вам граждане начальнички! Я гляжу, Вы еще пашите? А вот я на заслуженном отдыхе!

– Закончил, Щеглов? Это ты распинаться будешь в камере. Хотя я могу сделать, чтобы тобой там пользовались! Ответишь на вопросы и получишь нормальную шконку.

– Да за что повязали то, чист я как весенний лист! Завязал я. У любого спросите!

– Уже спросили. Третьего дня ты хату на Маяковке взял? Кореша то твои поплыли!

– Чо ты понтуешься? Не было меня в городе. Вчера только приехал с Выборга. Неделю у брата был. Можешь проверить!

– Что ты нам поешь? У тебя отродясь брата не было. Детдомовский ты. Говори где награбленное? Дружки на тебя показывают, что кубышку прячешь! – повысив голос, спросил Павел.

– Врут они все. В Выборге я был у кореша. На рынке работали по мелочам. Потом бухали неделю. Но кореша не засвечу, ты уж поверь наслово! – уже смиренно попросил Щеглов.

– А почему тебя твои соплеменники подставляют? Обидел кого? А может притаранил чужое?

– В непонятках я! Вроде все чин чинаром было. Подстава это начальник. Зуб даю подстава!

– Кто в Выборге тебя видел? Кто за тебя слово скажет? С кого мзду взяли? Говори! – прикрикнул Павел.

– Да лох один сотню задолжал. Поговорили по душам без криминала. Душевный он оказался и отдал сразу. На рынке он мясом торгует. – простодушно ответил Щеглов.

– Проверим. А навел кто?

– Акстись начальник! Ни кто не наводил. Корешу моему он был должен. Разошлись, честь по чести без заяв.

– Тогда дружок сядешь здесь и надолго. Рецидив у тебя, сам понимаешь! – выдохнув, сказал Павел. – Хотя если кое-что вспомнишь, я замолвлю о тебе слово, Василий Петрович.

Щеглов обмяк и успокоился.

– Конечно, вспомню. Говори о чем речь? – уже со вниманием спросил Щеглов.

– Василий! Помнишь в девяносто четвертом, Вы старика случайно убили?

– Было дело в молодости. Ты прав. Случайно дед откинулся. Не убивали мы его с Серым. И статью нам пришили не ту! Это иностранец деда замочил! А нас тогда и в сарае не было. Он это! Правда, гражданин начальник!

– А кто он? Ты вначале говорил, что это был представитель Финляндии некий Виртанен? Не так ли?

– Грех на себя взял. Он самый и звали его Январь или Ялварь. Я еще тогда удивился имени, когда шарил его документы в тумбочке. Нам потом на киче денег подбросили. Так мы Серым ушли в несознанку! О времена были. Пять косарей зеленых отвалили!

– Василий! А как этот финн на вас вышел? За него кто-то вписался? Вы же не встретили его на вокзале?

– Сегодня уже можно сказать. Только без дальнейшей озвучки! Кистень попросил. Он и наблюдение за домом старика организовал. Он и бабки платил. Тачки организовал. Тогда все проще было. А финн этот тогда отдельно от нас приехал. Мы все начали, а он позже подтянулся, когда мы деда избили и притащили в сарай. Он приказал его подвесить и тыкал в него перочинным ножичком, чтобы кровяки много было. А мы убивать не хотели. Я не знаю, почему дед откинулся. Когда мы с Серым вышли из сарая, финн со стариком о чем-то беседовал. Как будь-то, они знакомые были. А в доме шариться запретил, мы и уехали. Что там дальше было, не знаю.

– Посмотри на эти картинки. – Павел выложил пять фотографий разных людей похожего возраста. – Сможешь показать Виртанена?

Щеглов внимательно посмотрел на фотографии и твердо заявил:

– Здесь его нет. У меня фотографическая память. Точно нет.

Тогда Павел предложил еще пять фотографий.

– А ты хитрый лис начальник. Проверяешь меня. Вот он! – указав на среднюю карточку. Теперь точно он. Гад ползучий! Подвел под срок иноземец вонючий!

– А почему вонючий? Чем от него пахло?

– Вонял каким-то одеколоном. Говорил, чтобы собаки не опознали. Придурок какой-то! Сел в машину да ехал. Ему чего пограничную полосу переходить что ли? Странный был тип!

– Вы общались на русском языке?

– А на каком же? Конечно. Я других не знаю. Говорил он с акцентом. Но понимал нас сразу. Не переспрашивал.

– Когда с вами рассчитался Кистень? – быстро продолжил Павел.

– Половину дал до дела, половину – после. И погулять то толком не успели. Завернули нас легавые через день! Жаль!

– А почему ты так откровенно Кистеня сдаешь, что разошлись дорожки? – спросил с ухмылкой Павел.

– Нет, гражданин начальник. Просто он в больничке лежит. Говорят совсем плохой. Рак у него. В общем, не жилец он и предъявить уже не сможет. А мне бы остаток дней скоротать в нормальных условиях. Начальник подбери тюрьму по лучше!

– А где лежит доходяга, в первой городской? – хитро спросил Павел.

– Да ты по ходу и сам все знаешь! Я что, типа – свидетель?