Лабиринты чести 3. Иллюзия исповеди справедливости

– Интересно. А можете поподробнее? Может он упоминал какие-нибудь фамилии, прозвища? Или говорил про деревни или села?

– Я особо не помню. Вроде бы говорил, что возвращался он из госпиталя. Сел в попутную машину, а водитель в тумане перепутал поворот. И выехали они прямо на немецкий кордон. Их машину обстреляли. Водителя убили, а у него пуля поцарапала щеку. Затем к машине подошли почему-то полицаи и вытащили отца из кабины. Кровь заливала его лицо и один из них, наверно главный, начал его обыскивать. Когда увидел партбилет, сказал отцу:

– Не говори немцам, что ты коммунист. Мы тебе поможем. – Забрал партбилет и повел его к немцам.

– А что было дальше? – с большим удивлением спросил Матвей.

– Отец рассказывал, что его допрашивали и потом загнали в сарай, где были еще наши пленные и гражданские, половину которых повесили и расстреляли в тот же день. Он даже видел эти казни в щель досок сарая. Говорил, что уже гитлерюгенды убивали наших людей! Дети! Вот звери были!

– А как убивали, не рассказывал?

– Да, да, говорил. Немец какой-то молодой подросток, стрелял по ногам людей, стоящих на виселице с веревкой на шее. И они срывались и погибали. Нелюди фашистские! Но вот. А потом утром оставшихся в сарае людей посадили в грузовые машины и повезли. Через несколько километров пути на колонну с конвоем, напали партизаны и всех освободили. Но отец у них не остался. Попросил, чтобы его сопроводили через линию фронта, и вернулся в свою часть. Об этом факте отец никого не уведомлял. А документы и партбилет сказал, что потерял или их похитили.

– Упоминал ли Ваш отец как звали того полицая? – спросил Матвей.

– Не помню я! А то, что полицай там был каким-то старшим по должности, говорил. А…вспомнил. Отец вспоминал, что полицай был старостой и кажется поляк.

– Может быть, отец имел в виду не национальность полицая, а его фамилию?

– Нет. Нет. Точно поляк. Потому что звали его Ян. Точно Ян. Отец говорил, что полицай ему сказал, что он Ян польский, работает на Красную армию. Ведь были и поляки хорошие. Помогали, как могли!

– Попробуйте вспомнить. Это очень важно! Отец упоминал фамилию Ян Краснопольский?

– Не помню я. – потом задумался и сказал. – Может и говорил. Сколько времени уже прошло? Давайте помянем отца. Герой он был. В 1942 году получил ранения в две ноги пулеметной очередью. Его хотели комиссовать, ну списать, в общем. А он упросил отправить его на фронт! Потом всю оставшуюся жизнь страдал от болей. Царство ему Небесное!

Матвей больше не задавал вопросы, и весь остаток дня поминал героя. А после пел военные песни с Александром Александровичем, его супругой Татьяной Владимировной и их дочерью Светланой. Заночевал он там же у них и утренним поездом поехал домой.

Пока он ехал, пересматривал фотографии в телефоне его последних находок. Долго рассматривал гравировку на старых часах. Перечитывал адрес получателя на пустом конверте и думал, зачем кому-то нужно было получить письмо, которое даже не дошло до почтамта. Неожиданно проскользнула самая невероятная мысль, и он открыл интернет, чтобы лишний раз себя проверить. Через час Матвей удовлетворенно вздохнул и вышел в тамбур на перекур. За окном проплывали деревни и села, мосты и полустанки. Матвей ехал по исконно русской земле пропитанной кровью и потом людей разных национальностей, которые защищали свою Родину!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Уже вечером в кабинете генерала Истоминова Матвей рассказывал о полученных результатах своей недолгой командировки. Выводом, которой являлся факт, что Краснопольский Ян Карлович был на службе у фашистской Германии, но при этом помогал советским гражданам и военнопленным. Затем после небольших разговоров с коллегами Матвей заявил:

– Необходимо провести экспертизу почтовой марки, находящейся на почтовом конверте, который я нашел. Есть предположение, что эта марка является подделкой, так как марка в таком цвете существует только в одном экземпляре и имеет почтовое гашение. На нашей марке гашения нет. Если экспертиза докажет, что марка подлинная мы сделаем открытие. В данном случае эта марка может стать одной из самых редких и дорогих. И если все-таки она является подлинной, у следствия появится еще один мотив для обоих преступлений.

– Но откуда ты такой взялся? – недовольно произнес Павел. – Наше следствие идет по накатанной дорожке. А ты тут давай строить новые версии из ничего! Вечно ты, что-то находишь и потом копаешься в этом как крот!

– Дорогой мой друг и коллега Павел! Начну с первого. Все здесь присутствующие, и я в их числе, появились из чрева матери. Затем. Все мы делаем одно дело, и как показывает практика, хорошо. Я еще не утверждаю, что марка подлинная, но если она таковой окажется наш круг подозреваемых не вырастет, а только станет ясен. Да. Появится еще больше кропотливой работы. Но для этого и создали такую большую группу. А надо, мы ее увеличим! Привлечем и другие структуры и организации.

– Что? Как всегда у тебя! МИД, ГРУ, Интерпол, таможня. – продолжил свое недовольство Павел.

Здесь вступил в диалог генерал: