Лабиринты чувств

Оказалось, что скамейка стоит под большим черемуховым кустом. Оля только хотела смахнуть осыпающиеся ягоды с сиденья, как Юлька оттолкнула ее.

Она стала брать опавшие ягодки по одной и жадно запихивать их в рот. Глотала, даже не разжевывая.

— Что ты делаешь, они же грязные! — Ольга стала ее оттаскивать, да не тут-то было. — Юленька, миленькая, не собирай, я тебе лучше свежих нарву.

Юлины глаза алчно, дико загорелись:

— И побольше!

Она сама не могла объяснить себе, что с ней. Как будто откуда-то из глубины подсознания некий голос подсказал:

— Вот оно! Лови свою удачу! Не упусти свой шанс! Потому что твой шанс — твоя главная ставка — однажды был накрепко связан с этим растением, с черемухой. А уж как именно связан — догадайся сама. Впрочем, можешь и не догадываться. Главное — наешься до отвала, тебе это необходимо!

Юлька и не стала вдумываться. Просто потребовала:

— Рви, Оська! Рви!

Оля как-то сразу заразилась ее азартом. Может быть, ощутила свою значимость: непонятно почему, но от нее сейчас зависело многое.

Нижние ветви уже были кем-то ободраны, и она по-обезьяньи вскарабкалась по толстым сучьям наверх. Ручку от целлофанового мешочка держала в зубах и, пачкая пальцы темным соком, бросала и бросала в пакет тонкие изящные кисточки.

Потом сборщица урожая, увлекшись, решила поступить иначе: обламывала ветки целиком, бросала сестричке, которая тут же принималась жадно обгладывать их, как коза.

Сбежались недовольные бабки, грозились отправить хулиганок в отделение.

Тогда Оля кинула клич:

— Бабулечки! Али сами не рожали! Двинемся бабьим фронтом на спасение беременных!

И старушенции клюнули.

— Двинемся, девочки! — воззвали они друг к другу.

И вот уже Ольга смогла слезть и отдохнуть, потому что на ближайшей квартиры вынесли столовую клеенку, расстелили ее под кустом и ну обтрясать все, что на нем осталось!

Юлька жевала черемуху по дороге домой.

Она ела ее дома на завтрак, обед и ужин.

И еще Лида сварила ей варенье, а остатки насушила и смолола в муку — замечательные будут зимой пироги!

Ольга же, попробовав одну-единственную ягодку, скривилась:

— Рот вяжет. Разве тебе не горько?

— Горько, горько! — счастливо рассмеялась Юля. Лида вздохнула и проворчала:

— Ишь ты… Горько! Горько!.. Прямо как на свадьбе!

Глава 9 БЛИН — СИМВОЛ СОЛНЦА

— Октябрь уж наступил, уж роща отряхает багряные листы с нагих своих ветвей, — размеренно читал преподаватель.

Саммюэль Флинт брал уроки русского языка великого и могучего, правдивого и свободного.

Хозяину сняли гипс, и он снова зачем-то собрался в Россию. Сказал, что по очень важному делу.

Может быть, ему потребуется помощь верного управляющего? А то в прошлую поездку без помощника у Джефферсона что-то явно сорвалось, приехал мрачный, и началось его сумасшествие, с побегами из дому, голодовками и так далее. Что-то нехорошее они сотворили с Квентином, эти загадочные русские, в кольчугах и в медвежьих шкурах.

Но стихи у них, у россиян, красивые, этого нельзя не признать.

— Вы слушаете? — напомнил преподаватель. — Перейдем к следующему. Оно посвящено няне поэта.

«Няня, — снова задумался Флинт. — Вот и я хозяину вместо няни. Без меня он как дитя».

— … заплачет, как дитя, — подтвердил учитель. — Мистер Флинт, вы отвлекаетесь.

— Извините.

— Говорите только по-русски, пожалуйста. В этом смысл моей методики. Тогда вы при необходимости сразу вспомните нужное слово.

И Флинт туг же припомнил:

— Блин.

— Очень хорошо. Это русское национальное блюдо, которое пришло еще из язычества. Тонкая пшеничная лепешка, символизирующая солнце. Блины подают на поминках и на свадьбах.

«Свадьбы, — опять замечтался романтичный Флинт. — Пора бы и нашему хозяину… А он, вместо того чтобы поискать себе хорошую девушку, собирается в эту дикую Россию, где до сих пор поедают символы солнца…»

А о похоронах, на которых тоже подают эти ритуальные пшеничные лепешки, добрый впечатлительный Саммюэль предпочел не думать.

Думай не думай, а они происходят, эти события…

Зеркала и экраны телевизоров в коммунальной квартире большого дома на Дорогомиловской были занавешены черным.

Лидия пекла золотистые блины и рыдала.

В понедельник утром она привычно пожелала Василию Павловичу:

— Чтоб ты сдох, старый хрыч!

А вечером это случилось.

И надо же, прямо на Юлиных глазах.

Неизвестно еще, как это на ней скажется.

Сейчас беременная лежала в уголке дивана, поджав колени к округлившемуся животу, укутанная медвежьей шкурой. У нее стучали зубы, хотя она и не плакала.

— Тварь я последняя, — рыдала в кухне Лидия Кузнецова. — Все из-за меня, из-за меня-а!

А произошло это вот как.

Юлька брела домой после объяснения с Андреем Васильевичем. Только что приняли «на ура» ее новую передачу — о старинных книгах. О том, как они переписывались вручную годами, а теперь преступники организуют их похищение из библиотек и книгохранилищ, и эти сокровища гибнут. Но и в самих хранилищах гибнут тоже, потому что там нет для них подходящих условий. Грустный материал, смонтированный, однако, в форме увлекательного детектива. Смотрится на одном дыхании…