Лабиринты чувств

Юля обошла неподвижные фигуры, будто осматривала скульптурную музейную экспозицию.

— Выразительно, — как знаток, оценила она. — Экспрессия и темперамент.

Внимательно изучила расположение Лидиных бигуди вперемешку с кровавыми клинками Олиных ногтей. Заметила миролюбиво:

— По-моему, красное дополнение к прическе — явное излишество. Не тот стиль.

Сестра невольно улыбнулась, и пальцы ее разжались:

— Лидка вообще — дама стильная! Так и просится на подиум!

Юлькино лицо вдруг стало задумчивым и отрешенным: как только просыпалась она сама, в ней просыпалась и журналистка.

— А знаешь, Оська… Ведь ты подала мне идею.

Какая именно идея — расшифровывать не стала, однако и без этого все почувствовали, что девушка не шутит: действительно задумала нечто серьезное и для нее важное.

От этого скандальное настроение улетучилось.

Лидия вертела своей накрученной головой, освобожденной от цепкой Ольгиной хватки: она была в полном замешательстве.

Тогда Юля, первой из всех вернувшись к коммунальной реальности, напомнила:

— А кулак моей сестричке тоже вовсе не к лицу. Лучше бы он был от лица подальше.

Лида беспрекословно подчинилась. Когда человек застигнут врасплох, им очень легко командовать.

Тут и Борис совершил необычный для него поступок: произнес реплику не с подачи жены, а по собственной инициативе:

— Не пора ли по койкам, бабоньки?

И сам удивился собственной смелости, глубине мысли и красноречию.

— Ценная мысль! — одобрила Юля и, не дожидаясь, пока к безмолвной Лидии вернется ее привычная активность, поспешила втолкнуть Ольгу в свою комнату.

Однако обе близняшки резко притормозили в дверях: за скандалом Юля совсем позабыла о том, что на ее диване спит ничем не укрытый обнаженный мужчина.

— Гм, а он ничего-о! — тоном авторитетного эксперта протянула гостья. — Соответствует стандартам!

Юлька, почти не смутившись, обхватила сестру за плечи и крутанула ее лицом к стене:

— Отвернись, бесстыдница. Я что-нибудь на него наброшу.

— Зачем теперь-то? — хихикнула Оля. — Я уже все, что надо, разглядела. Глаз у меня, к твоему сведению, наметанный.

— Знаю. Но поставь себя на его место. Просыпается, а тут…

Тут-то Денис как раз и проснулся. Да и как не пробудиться, если прямо над ухом разговаривают!

В испуге он подтянул худые колени к груди, нашаривая рукой, чем бы прикрыться. Юлька кинула ему плед, и парень тут же завернулся в него по самую шею.

— К-кажется, я вчера не пил…

— Только кофе, — подтвердила Юля.

— А… п-по… почему все двоится? Вче… вчера тебя было меньше!

Юля насмешливо кивнула:

— Вчера меня было одна!

— А теперь т-тебя стало…

— Вдвое больше! — подсказала девушка. — Знаешь, такая уж я загадочная. Странности характера. Надеюсь, ты простишь мне этот маленький женский каприз?

Ольга, припав лбом к стене, давилась от смеха.

— Повернуться-то можно уже? — наконец попросила она. — Любопытно пообщаться с человеком, у которого раздвоение не своей личности, а чужой!

— Ладно, общайтесь! — разрешила хозяйка комнаты. — А я пойду чайку вскипячу.

— А покрепче ничего нет? — поинтересовалась сестра. — Залить горечь расставания с моим бой-френдом.

— Ты сильно горюешь? — удивилась Юлька. — Что-то не слишком заметно.

— Фу, черствая! — подмигнула ее двойняшка. Да я просто убита, уничтожена, раздавлена! Да мне больше жить не хочется… с прежним мужиком.

— Все ясно, горемычная ты моя! — сестры отлично понимали друг дружку, близнецы все же. — Придется конфисковать Борину заначку.

— Где на сей раз?

— В рукаве моей собственной дубленки. Я уже на легкую куртку перешла…

— Не хватится?

— Забыл давно. Дня три по квартире порыскал — так и не нашел. Потом успокоился.

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачала головой Ольга. — Бутылочка-то чужая! А ты утверждала, что не одобряешь воровства.

— Во-первых, я спасаю любимого соседа от алкоголизма. Спивается, жалко бедного. Во вторых, любимая сестра находится на грани инфаркта на почве рухнувшей любви. Валокордина нет, придется отпаивать народными средствами.

Денис, в лице которого на протяжении всего разговора не было ни кровинки, вдруг ожил:

— А! Так вы просто сестры! Мне было показалось, что я того! Слава Богу…

Сестры смотрели па него с ироничным умилением, как на трехлетнего ребенка. Ольга погладила парня но спутанным кудряшкам, участливо произнеся при этом:

— Счастливый! Ты так уверен, что на самом деле ничуть не «того»! Всем бы такую уверенность!

Не сговариваясь, лишь переглянувшись, сестры совершенно синхронно, в один голос, продекламировали пушкинское:

Не дай мне Бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад…

Теперь пришла очередь Дениса, который окончательно пришел в себя, удивить двойняшек и заставить их разинуть рты. Не тратя ни секунды на припоминание, без малейшей запинки, он продолжил стихотворение: