Лабиринты мести

А затем случилось то, что я до сих пор не могу ни понять, ни объяснить. В один прекрасный день в деревне появилась странная пара и предложила мне поехать с ними в Санкт-Петербург. Они сказали, что помогут мне там устроиться, и я тут же согласилась. Честно говоря, я тогда уехала бы с кем угодно и куда угодно, лишь бы подальше от пустоты и безысходности, в которой оказалась. Я не думала о том, что будет, когда мы доберёмся до места. Тогда мне было достаточно лишь того, что они увезут меня в большой город, где у меня есть хоть и призрачная, но надежда устроить свою жизнь. Я готова была на всё. На любую работу, любое жильё. Однако мне не пришлось об этом беспокоиться. Эти незнакомые люди не только поселили меня в своём доме, но и относились как к родной.

Роскошная одежда, поездки за границу, богатые дома, техника. Через пару лет мне купили дорогую машину и затем даже квартиру. Нина, это моя так называемая тётя, помогла мне поступить в вуз и первый год не только исправно отвозила на учёбу, но и занималась со мной. Я не знаю, почему они всё это делали и как вообще обо мне узнали. Сначала мне было всё равно, я просто радовалась, что вырвалась из той ситуации, что больше не обречена на никчёмное существование. Потом я была слишком ошарашена происходящим и не решалась что-либо спрашивать, боясь, что всё это какая-то ошибка или плод моего воображения. Ну, а со временем я и сама не захотела искать причины и мотивы. Я люблю этих людей, и они меня тоже. У меня наконец-то появилась настоящая семья. И когда-нибудь я обязательно поговорю с ними обо всём этом. Когда-нибудь я решусь, но прежде… У меня никогда не было мамы. Я никого так не называла, а Нину хочу, только боюсь всё испортить. Мне с детства внушали, что я ущербная и обязательно пойду по наклонной из-за своих генов. И этот страх, что люди отвернутся от меня, узнав, что я потенциальная алкоголичка, преследует меня и по сей день. Тем более что моя чокнутая бабка не так уж неправа в отношении меня. Я действительно не самый лучший человек. Ведь за все эти годы моя злоба и ненависть никуда не делись. Я не смогла простить мистера Ф. и его окружение. Эти боль и обида всегда были со мной. И это пугает даже меня саму. Прошло много лет, и у меня прекрасная жизнь. Однако я как будто отравлена прошлым. Мне бы жить и радоваться тому, что подарила мне судьба, у меня действительно есть всё. Но нет, я наполнена гневом и горечью, я жажду мести и не могу с этим справиться. Меня не останавливает даже то, что, поддавшись своим порокам, я могу причинить боль ни в чём не повинным людям. Я хочу освободиться от всего этого, но не знаю как. Я словно блуждаю в лабиринте и не могу найти правильного пути. И мне больно от тех тупиков на которые я натыкаюсь… Сегодня я встречалась с мистером Ф. и… Мне казалось, я была к этому готова, но всё стало ещё хуже, чем было раньше. Я придумала себе сказку, а когда она не сбылась, я обвинила в своих бедах всех окружающих и едва не наделала глупостей.

Вика глубоко вздохнула и серьёзно посмотрела на Марка. За всё время её рассказа он не обронил ни одного звука, и она была ему за это благодарна. Ей не нужно было сочувствие, только участие, и Марк, хоть и выглядел потерянным, с ролью слушателя справлялся превосходно.

– Спасибо, – погладив Марка по голове, проговорила Вика.

– За что?

– За то, что принял, выслушал, и за то, что не осуждаешь.

– Откуда ты знаешь? – рассеянно глядя на Вику, слабо улыбнулся Марк.

– Знаю. Чувствую. Да и потому, что ты бы не смог, только не ты, так как тоже отчего-то когда-то бежал… Я перевела твою тату, – ответила она на немой вопрос Марка. – На санскрите это означает «победа» или «победитель». Но если бы ты им был на самом деле, не стал бы писать на теле самому себе напоминающее послание.

– Чёрт, обманули, я ведь просил написать слово «суп»! – наигранно возмутился Марк, но тут же снова стал серьёзным и, закопавшись руками в волосы Вики, осторожно потянул её на себя. – Ты очень умная. Невероятно красивая, безумно нежная и по-настоящему смелая, – сказал он с жарким придыханием, целуя её губы.

– Да не особенно, – с радостью принимая ласки, пробормотала Вика. – Ты первый человек, который узнал обо мне практически всё, и меня это очень пугает. А ещё я до сих пор не могу избавиться от глупой цепочки, которую продолжаю носить на талии в суеверном страхе, что, если сниму её, случится что-то ужасное. Я даже не могу сходить в парикмахерскую. Мне безумно тяжело носить столько волос. Всегда неудобно, жарко, и я трачу слишком много времени на укладку. Много раз я пыталась их укоротить, но… Мне приходится делать это самой, потому что после той чудесной стрижки моей бабки я не могу допустить к себе человека с ножницами. Но больше всего меня пугает то, что я обманываю близких, любимых людей и не испытываю при этом чувства вины. Это не смелость, это плохие, очень плохие поступки.