Лабиринты памяти

– Знаешь, в чем преимущество боли? Ты можешь преодолеть ее, когда разберешься в причинах. А если ты ее не чувствуешь, то принимаешь все как данность. Твоя душа травмируется, но ты не способна излечить ее, потому что не слышишь, что ей нужно! Ты знаешь, что я сделал, но это не задевает тебя, и ты даже понять меня не хочешь. Просто ищешь какую-то логику… Что с тобой случилось в прошлом? Что сделало тебя такой?

Она должна была ответить, объяснить ему хоть что-то, дать крючок, за который он может зацепиться и разобраться в собственной природе.

– Что случилось – все мое, эту правду тебе не узнать, – процедила она, исподлобья уставившись в темноту перед собой. Ведьма – ни дать ни взять.

– Правда не всегда решает проблему, – ухмыльнулся Алекс, скрывая досаду. – Порой нужно копать глубже, чтобы понять… Я убил, потому что мне приказано, – это факт. Но за приказом что-то же кроется, разве тебе…

– Ах, так ты научился оправдывать свои дела? Поделись же, как чувствовать себя хорошо после убийства, напиши пособие! – На мгновение ее глаза вспыхнули.

Алекс поджал губы, прекрасно понимая, что она права.

– Я не священник, чтоб лечить твою душу и отпускать грехи. Ты что, решил, раз со мной тоже не все в порядке, то я предоставлю тебе свои уши, а потом по спинке поглажу? Пойму тебя? Да ты мне противен, Маркел, – вот что я испытываю. Сойдет? И чувство это настолько сильное, что я не хочу знать, почему было то видение, не хочу знать, что снится тебе, – так же, как не хочу знать, что ты чувствовал, когда убивал Дэвиса. Да мне срать, как сильно бьется твое мерзкое сердце. И плевать, что стоит за твоим долгом. Ты просто жалок. – Ника вновь взглянула на него, и ее глаза затянуло равнодушной пеленой.

Повисла тишина. Алекс с горечью смотрел в черную пустоту, нависшую над ночным двором. Холодный ветер больше не дарил успокоения. Каждый его порыв обжигал кожу, оставляя после себя невидимые ссадины. И с чего он решил, что эта девчонка поймет его? Проще помириться с Мари, чем расположить такую дуру, как Ника.

– Как давно… твои раны… как давно они стали так быстро заживать? – тихо спросил он.

Вместо ответа Ника стащила с левой ноги ботинок и продемонстрировала маленькую ступню – с гладкой кожей и миниатюрными ровными пальцами.

– Десять лет балетной школы, занятия шесть дней в неделю. Я была лучшей на курсе, но на моих ногах ни одного следа, – сухо сказала она. – Наверное, я гребаный Росомаха[9].

Алекс хмыкнул, машинально коснувшись перебинтованного запястья.

– Из какого ты мира?

– Плевать. Я там ни разу не была и не вернусь, – отрезала Ника. – Не ищи параллелей между нами. Мои поступки не имеют отношения к другому миру, – спокойно продолжила она, натягивая ботинок обратно на ногу. – Может, потусторонняя кровь и делает из меня урода, но я никому ничего не должна… в отличие от тебя.

С этими словами Ника попыталась подняться на ноги, но, ведомый странным инстинктом, Алекс схватил ее за руку и удержал. Пусть она обвиняет и оскорбляет его, но он не хотел заканчивать этот странный разговор. Ника вытаращилась на него и попыталась вырваться, и тут произошло нечто совершенно удивительное: радужка на ее левом глазу в считаные секунды почернела.

– Как интересно, – раздался ехидный женский голос. – У вас тут игрища для двоих или можно присоединиться?

Алекс и Ника резко повернули головы к выходу на чердак и увидели девчонку. Алекс смутно припоминал, что в день похорон Дэвиса в их классе появилась новенькая, но даже имени ее не спросил. Завернувшись в кардиган, девчонка привалилась к дверному косяку и, скрестив руки на груди, с ехидной улыбкой наблюдала за ними. Одному богу известно, как долго это продолжалось.

– Ты еще кто? – нахмурился Алекс.

– Ада, твоя новая одноклассница, – ответила она ухмыляясь.

Воспользовавшись замешательством парня, Ника высвободила руку из его пальцев и, вскочив на ноги, устремилась к выходу.

– Хеллоуин прошел, а вы еще в костюмах? – Ада впилась взглядом в лицо Ники.

– Да, кажется, его разбитый нос выглядит не очень натурально. Подправь, если что, – выпалила она и, прежде чем кто-то из них ответил, проскользнула в дверной проем и растворилась в темноте.

– Какая-то она неуравновешенная, – фыркнула Ада вслед Нике и посмотрела на Алекса.

– Ты что не спишь? У нас тут комендантский час, вообще-то. – Поднявшись, он тоже поспешил к выходу.

– А на вас правила не распространяются?

– Эту привилегию нужно заслужить, – буркнул Алекс, мысленно выругавшись: вот дура любопытная. – Так что веди себя хорошо и не шастай по ночам.

– Как скажешь, лапуля, – жеманно протянула Ада. – Сладеньких снов.

Натянуто улыбнувшись, Алекс покинул крышу.

Утро воскресенья не принесло ничего хорошего. Проснувшись позже всех, Ника закрылась в ванной комнате и несколько минут молча разглядывала в зеркале свое отражение, перебирая пальцами горсть таблеток, оставшихся с ночи. Левый глаз по-прежнему был темнее обычного, но чем больше она погружалась в воспоминания о разговоре с Маркелом, тем светлее он становился.