Лабиринты сознания, или Девять кругов моего персонального Ада

– А что тогда произошло?

– Уже не имеет значения, – резко ответила она и снова вздохнула. – Главное, что сейчас это не имеет никакого значения… Теперь я люблю воду, особенно смотреть на то, как она блестит на солнце! – чуть зажмурившись, она прикрыла глаза рукой и довольно улыбнулась. – Жаль, что придется возвращаться отсюда… Ведь нужно же жить в реальном мире, а не в придуманном… Пусть он и продуман до мелочей…

* * * * *

Открыв глаза, она продолжала неподвижно лежать на кушетке, молча разглядывая потолок кабинета. Встав с кресла, доктор подошел к своему столу и, аккуратно положив блокнот, карандаш и рисунки, посмотрел на спинку кушетки так, словно мог видеть сквозь нее. И сейчас он явно видел, что девушка была в растерянности и даже каком-то смущении, словно рассказала нечто исключительно личное, что не должна была никому открывать.

– «Боязнь воды, которую она смогла преодолеть, но при этом создала себе целую реальность… Интересный способ справляться с собственными фобиями», – размышляя об этом, мужчина невольно посмотрел на портрет первого проводника. Отчего-то именно сейчас ему казалось, будто бы рисунок жил, и портрет пристально изучал его.

– Наверное, не стоило начинать с его зала… – наконец-то нарушила молчание девушка. – Он очень щепетилен в вопросах того, за чем следит и где поддерживает порядок. Поэтому бывает довольно резок и груб, когда что-то задевает его гордость… То, что вы говорили о значениях символов, задело его!

– Кристал, я не хотел его обижать, просто я искал подтверждение своим познаниям символов… – как можно более мягко и искренне ответил он. – Ты сможешь объяснить Фейеро, что я не хотел задевать его, тем более, в столь важных вопросах?

– Да, – с легкой улыбкой на лице, ответила девушка. Мужчина облегченно вздохнул. Для него это означало, что нить доверия становится только крепче.

– Я думаю, на сегодня нам стоит закончить, – говорил он уже более официальным тоном, подходя к кушетке со стороны спинки. – Тем более, что уже стемнело, и тебе нужно отдохнуть… Твоя бледность заставляет меня чувствовать себя виноватым за то, что я затянул прибывание в твоем мире.

– Ничего страшного, – она устало улыбнулась и аккуратно села. – Вы правы, мне действительно стоит отдохнуть… – чуть покачав головой, она повернулась так, что ей стал виден стол и лежащие на нем предметы.

– Ты что-то хотела? – спросил ее мужчина.

– Карандаш и листы… – быстро ответила она. – Иногда наступают периоды, когда мне хочется рисовать, и чем больше, тем лучше!

– Хорошо, – благосклонно улыбнулся он, и подойдя к столу, достал целую пачку бумаги, и, еще не распечатанную, коробку с карандашами. – Я отдам все это санитару, чтобы тебе не носить такую тяжесть, – добавил он, подходя к двери и пытаясь локтем опустить дверную ручку вниз.

– Этого не нужно! – молниеносно, буквально в несколько шагов она оказалась возле него и, быстро забрав все из его рук, прижала бумагу и карандаши к себе так, словно в ее руках были главные сокровища этого мира. – Спасибо, – толкнув дверь, она влетела лбом в широкую грудь санитара, и застыв на одном месте, боялась поднять лицо и посмотреть вверх.

– Все в порядке, – мягко сказал доктор и, показав жестом, чтобы санитар отвел девушку в ее палату, закрыл за ними дверь.

Подойдя к письменному столу, он опустился в кресло так, словно силы покинули его и, потирая глаза правой рукой, тяжело вздохнул.

– И во что ты ввязался на этот раз? – тихо спросил он сам себя, но, поняв, что ответа на данный вопрос пока еще нет в его голове, он открыл глаза и включил лампу, стоявшую слева от него.

Разложив перед собой рисунки, созданные девушкой буквально за несколько минут, он достал карандаш и, взяв в руки портрет Фейеро, начал писать на свободном месте, прямо под портретом: