Читаем Лабиринты судьбы. Между душой и бизнесом полностью

Нахожу вроде бы весомое оправдание тому, что сын возвращался с дачи на электричке не со мной, а с моим отцом – крепким 64-летним в ту пору мужчиной, директором Иркутского мясокомбината. Они вышли на остановке Кая, как раз около моего родного завода радиоприёмников, но переходить сразу же не стали, как это сделал бы я сам, да и одиннадцатилетний сын, если бы добирался один. Повинуясь извечной педантичности деда, которая, к слову сказать, мне всегда претила, они пошли на обозначенный переход, как будто бы поезд может пропустить пешехода. А в это время с двух сторон уже надвигались проходящие станцию на скорости составы. Как позже со смаком пересказал мне один «добрый» замдиректора со слов очевидцев, перепуганный ребёнок слишком сильно отшатнулся головой от одного несущегося и гремящего чудовища и оказался в роковой близости к ступеньке другого. А перед этим у Андрея сработал нормальный инстинкт страха, и он дёрнулся пробежать перед поездом, явно успевая, но…

Эта вроде бы фатальная случайность обнажила и ещё один полюс наших очень непростых, основанных на противоборстве отношений со всё равно, в общем-то, любимым, любящим и очень заботливым и беспокойным отцом. При моём отсутствии в городе он из здравого смысла и мужской товарищеской солидарности не должен был забирать на майские праздники ребёнка у молодой матери, моей жены, оставшейся невольно одной, чтобы в результате весело и беззаботно проводить свободные дни.

Все эти мысли не давали покоя, но я никогда не высказывал их отцу. Его причастность к гибели внука – и без того жуткое наказание, сразу бросившее его на девять дней в нервную клинику. Думаю, и без меня ему тошно вспоминать эту ужасную трагедию.

…Отношения отца со мной, да и со старшей сестрой были выстроены с налётом холодноватой строгости, без дружеских откровений, как бы по-директорски.

Очень жаль, что никогда в детстве не съездили на его родину, в село Баргузин, или в Улан-Удэ, на могилы дорогих ему бабушки и дедушки, у которых он провёл большую часть трудного детства 20-х годов.

Но зато, к моему огромному удивлению, на работе к нему – директору с огромным стажем – относились как к родному отцу. В этом я не раз убеждался, наблюдая за его общением с подчинёнными, большинство из которых составляли женщины. Вот такой жизненный парадокс!

Особенно ярко обожание директора выплеснулось на его шестидесятилетнем юбилее. Правда, празднование проходило через год после даты, так как накануне юбилея он слёг в больницу с острым предынфарктным состоянием.

Ему потребовалось длительное лечение, недели три в больнице, а затем ещё два месяца реабилитации в иркутском санатории «Ангара» и на Кавказских Минеральных Водах, кажется, в Кисловодске. И только спустя добрый десяток лет на более современном оборудовании установили, что он перенёс в ту пору обширный инфаркт. Так что длительное лечение почти по «директорскому блату» было, как оказалось, крайне уместно.

Через год коллектив настоял, чтобы он не зажимал празднование юбилея, и пришлось сдаться на милость поздравителей. Благо здоровье его полностью восстановилось, да и ценные подарки – золотые часы и импортный телевизор – отлежались год в сейфе у парторга. Кляуз в райком партии не поступило, значит, можно было и принять подарки. Таких искренне-тёплых, душевных поздравлений со стихами и песнями, написанными и исполняемыми с огромной любовью его производственными чадами, ни до, ни после его запоздалого юбилея я не встречал. Подумалось, что всю свою душу и время он отдавал делу и коллективу, как учила партия, а домой приносил усталость от напряжённого общения, а нередко и раздражение.

Любили его не только за теплоту и внимание, но и за конкретную заботу. Все кадровые работники – от дирекции до рабочих – были обеспечены бесплатными квартирами, построенными благодаря неуёмной энергии директора. Кроме того, в полуголодное талонно-социалистическое время дважды в месяц все работники независимо от стажа получали колбасно-мясные пайки – предмет зависти всех соседних предприятий – с оригинально налаженного директором «подсобного хозяйства».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное