Лабиринты судьбы. Между душой и бизнесом

Поехал на Байкал я экспромтом, на открытие художественной выставки дня на два, а остался на десять дней. Природа и замечательное романтическое знакомство, которое хоть и закончилось ничем, но в моей душе прошло все стадии настоящего романа и переплавилось в дорогое для меня воспоминание и стихотворение «Ольхонская грёза», положенное к тому же на музыку замечательным иркутским композитором Владимиром Соколовым:

Как чайки, дерзкие мечты
Душевных штормов не боятся.
В объятьях дикой красоты
На гребнях чувств они гнездятся.
Тепло случайных встреч с тобой
Храню от стылости заката.
Молю, чтоб нашептал прибой
Любовь ольхонскою волной —
Здесь прадед счастлив был когда-то.
Ступали раньше на Бурхан,
Окутав лошади копыта.
К святым местам бурятский хан
Вёл присмиревших вдруг мирян —
Там дверца в чудо приоткрыта.
Вот так же я не подойду
К тебе своей стопою грешной.
Обычай местный соблюду,
Костёр подальше разведу,
Спасаясь в стуже безутешной.
Но ты мечту в свой храм впусти —
В нём чувств убитых воскрешенье.
Ох, как непросто крест нести
Вдоль бесприютности, прости…
Тобой я грезил от рожденья.

Природа Ольхона и пусть даже толком не начавшийся роман, а также литературно-музыкальные встречи существенно смягчили душевную боль.

Благостно влияло на нервы и общение с истинно православными и искренне верующими хозяевами известного в мире полублагоустроенного кемпинг-отеля «У Никиты». Интересно, что жена Никиты Наталья на Ольхон променяла саму столицу и никогда не пожалела. Как когда-то декабристы в Иркутске, их семья на Ольхоне является очагом культуры и надежды. Наталья ведёт театральную студию, а Никита, в прошлом известный спортсмен, мастер спорта по настольному теннису, не только тренирует детей, но и возит их по миру. Причём находит самые недорогие варианты и по билетам, и по проживанию у своих многочисленных иностранных друзей, посещающих Ольхон. В общем, они хоть и бизнесмены, но какой-то редкой породы, сродни бескорыстным странникам. И это восхищает не только меня. Отдыхал у них как-то скромный с виду и совершенно непритязательный китаец. Впоследствии он принял Никиту с его ватагой буквально по-царски в настоящем дворце. Непритязательный китаец оказался миллиардером.

Вскоре после Ольхона подоспела у меня и поездка в Испанию. Тоже незабываемая интересным знакомством с одной молодой женщиной, которая, при кажущейся хрупкости, беззащитности и беззаботности, поразила меня своим мужеством. Выяснилось, что у неё есть серьёзное подозрение на неизлечимое заболевание сердца, которое не мешает жить, но угрожает внезапным концом. Такое же заболевание с известным финалом в сорок с небольшим лет было, говорят, и у Андрея Миронова. Окончательный анализ она решила не делать. Говорит, что во сне к ней явился ангел, давший этот мудрый совет. Что наши неприятности и переживания по сравнению с преодолённым этой молодой женщиной страхом внезапной смерти! И это мужество в двадцать с небольшим лет! Самое удивительное, что она излучает бьющую ключом жизнерадостность, доброжелательность и оптимизм. Общались мы часто и подолгу. Ходили и в ночные походы. Она рассказывала о многом, в том числе и о своём женихе, что не мешало нашему приятельству. У неё тоже была страсть к поэзии, хотя наизусть она знала не так много. Наверно, это в первую очередь и объединяло нас. В моём сердце, пожалуй, была и какая-то бескорыстная собирательная любовь то ли к ребёнку, то ли к другу, то ли к женщине. Могла ли она перерасти в любовь без «то ли» к женщине? Вряд ли. Хотя может быть, но только в ответ на её сильное чувство и безудержное желание такой любви:

Мы разъехались в дальние дали:
Ты – домой, в свой душевный уют,
Я – в промозглость осенней печали,
Где, увы, меня сильно не ждут.
Но на память о солнечном лете
С морем, смехом и лунной тропой
Народились, как общие дети,
Песни сердца, что дышат тобой.

Ты не пой их подруге и мужу,

Чтоб в размолвке не стали пенять…
Своей дочери в лютую стужу
Не забудь мой восторг передать.

Наконец-то единственная