Лабиринты веры

– Думаю, она… не обращай внимания. Просто знай, что я любила своего отца. Когда я из его уст услышала, что он сделал, его доводы, я все же не нашла в душе сил полностью повернуться к нему спиной. И сейчас не повернусь спиной к его памяти.

Он подошел к двери и обратил к ней свое пухлое уродливое лицо.

– Мари, кто-то следит и убивает. Ведь ты еще не получала по почте фотографию, да? Ну с входной дверью Клэр? Я сомневаюсь, что у нее был сердечный приступ.

Мари услышала отзвук собственных подозрений, и у нее задрожали руки. Она ничего не сказала.

– Итак, мы будем действовать вместе? Давай браться за дело, иначе нам обоим конец.

Она устремила взгляд на крест на стене. Долгие годы они с Клэр жертвовали собой ради других. Может, настала пора выдвинуть на первый план заботу о самой себе?

– Что ты предлагаешь?

Он секунду внимательно разглядывал ее:

– Забавно, мы пришли к соглашению, но по разным причинам. Ты любила Росса. Я же его ненавидел и продолжаю ненавидеть за все это.

– Ну он мертв. Очевидно, его ненавидел кто-то еще.

– Так ты согласна, Мари? Избавиться от своей племянницы? Имей в виду, я не позволю тебе отступить или надуть меня. И не допущу, чтобы в последнюю минуту твой здравый смысл заволокло религиозным туманом. – Когда она кивнула, он сказал: – Отлично. Я буду на связи. – И с этими словами вышел.

Мари, не двигаясь, стояла в дверном проеме и смотрела ему вслед. Все, что она сказала ему, было правдой. Ава стала серьезной проблемой. А вот ее убийство – это совсем другая история. Однако Мари знала: если б она отказалась сотрудничать, он обязательно вернулся бы. И, возможно, убил бы и ее.

– Наверняка есть другой выход. Третий вариант. – Она повернулась к кресту. – Господи, прошу Тебя, помоги мне найти его.

Глава 18

Я с молотком в руке стояла перед запертой дверью в кабинете Клэр. В доме больше никого не было. Я проснулась с первыми проблесками рассвета – никакой Мари с неожиданными «я тут пробегала мимо», никакой Джоанны, дышащей мне в шею и задающей десятки вопросов, раздражающих и отнимающих много времени.

Слесарь должен был прийти через пару часов. Но меня беспокоило то, что чужой человек увидит содержимое кладовки прежде, чем я сама смогу туда заглянуть. Что спрятано за деревянной преградой? Бумаги, документы, тайны, секреты прошлого, драгоценности, фотографии, динамит, трупы? Все эти предположения возникали у меня в голове и мгновенно отбрасывались. Как слишком очевидные, слишком глупые, слишком причудливые.

Ручка была такой же, как и вся фурнитура в доме. Гладкой, с вставкой из белого мрамора. Замок вставили в древесину ореха значительно позже. Из серебристого олова, он сидел прямо под ручкой. Молоток тут был бесполезен. Бить не по чему, а до самого замка добраться трудно. В раздражении я бухнулась на колени, просунула плоскую часть молотка между косяком и створкой и потянула.

– С этим молотком ты далеко не продвинешься. – Я выронила молоток и резко повернулась. В дверном проеме стоял Рассел. – Тут лучше подойдет фомка.

Он шагнул в комнату.

– Очевидно, ты невосприимчива к Пятой симфонии Бетховена. Я звонил целых десять минут. – Сел за стол, в кресло. – Итак… что происходит? – Указал на дверь кладовки. – Что-то рановато для взлома.

Я встала и отряхнула джинсы.

– Это точно, и тебе тоже рановато для вторжения. – Посмотрела на часы. – Сейчас только семь шестнадцать. Как ты узнал, что я уже тружусь? Ну делаю нечто очень личное?

Рассел улыбнулся:

– А я и не сомневался. Прости, что помешал. Входную дверь нужно всегда держать на замке. Да ты и сама знаешь.

– Что тебе надо?

– Я искал тебя. А ты не отвечала на звонки.

Я вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Мне не хотелось спать, а эта кладовка не дает мне покоя. Слесарь придет в полдесятого. Я подумала, что один удар молотком – и у меня получится открыть ее до его прихода. Кофе хочешь? – Не дожидаясь ответа, я вышла из комнаты и спустилась вниз.

Рассел нашел меня на кухне несколько минут спустя. Он был одет в то, что я называю униформой: рубашка умеренно синего цвета и военные брюки. Рассел считал, что этот якобы обыденный наряд не кричит на каждом углу о том, что он коп.

– Ава, нужно поговорить.

Я насыпала кофе в кофемолку и нажала кнопку.

– Говори, – прокричала я.

– Нет, мне нужно все твое внимание. – Он взял меня за руку и потянул к кухонному столу.

Я сбросила его руку и высыпала молотый кофе в кофейник. Я поняла: в том, что он хочет сказать, ничего хорошего не будет. Поняла, потому что он не сказал это наверху. Он хотел дождаться, когда у меня будет подходящее настроение. А я злилась на него – у меня не было желания анализировать причины. Мое сердце начинало биться учащенно, когда я видела его, я все время думала о нем, когда его не было рядом, – не просто беспокоилась за него, а пыталась представить, чем он сейчас занимается. Все это были плохие признаки, что бы там Джоанна ни считала.