Лабиринты времени

– Хорошо, на секунду отставим первый вопрос. Второй: ты показала, что убийства – необязательная часть, достаточно общественных процессов, даже кровь не нужна. Однако я видел, как тебе подобные убивают. Как выглядят при этом. Разрешишь противоречие?

– Слабые и молодые, – улыбнулась она. – Почти животные. Им разрешили – и они довольны. Грубый, неэффективный способ питаться. Важны те, кто командуют. Им нет нужды маньячить на улице. Я не знаю, где они и кто. Выступила против – и осталась без информации.

– Хорошо. Тогда возвращаемся к первому. Я-то тебе зачем?

– Ты можешь убивать, – просто ответила она. – Помнишь? Чужие и свои. Как бы я ни ненавидела тех, кто это задумал, они близки мне. Физически я не могу их прикончить. Ослабить, набить морду – сколько угодно. Не убить. Ты, в свою очередь, завладел одной из иезуитских реликвий. Думаю, последней, потому что план был – перебить оставшихся охотников и уничтожить их оружие перед тем, как начинать. Ты можешь чувствовать. И убивать. Но тебе не угнаться за моими братьями и сестрами. Я – другое дело.

Я кивнул.

Сделка с дьяволом. Знакомая концепция. Тысячу раз мне предлагали подобное за столиками кафе, в допросных, в безвкусных гостиных.

Под доброй сотней довелось подписаться.

В конце концов, всё было честно: обе стороны знали, что союзник ударит им в спину, как только общий интерес пропадёт.

– Не уверен, что ножик осилит кого-то… твоего масштаба, – честно признался. – Если что.

– Значит, мы ему поможем, – дернула она плечиками. – Всегда любила мордобой. Слушай, если мы договорились… Кажется, я там вижу уточек. Давай подплывём?…

Движение вёсел болью отозвалось в недавних ранах.

Поехали!

…Я распахнул дверь, прищурившись от ярких лучей солнца. На крыше дул ветер. Клубился туман. «Пригнись», – неслышно шепнул он. Рухнул, перекатился. Над моей головой пролетело тело. Вместо конечностей – острые клинки.

– Раньше нельзя сказать было? Я тебе зачем рацию дал?

– А как же веселье? – мило улыбнулась Агнесса, выступая из тумана.

– Берегись!

Она прянула в сторону, а я подсек вынырнувшую тень. Та пошатнулась, а новоявленная напарница ударила злыдня ногой с разворота в голову.

Мы склонились над упавшим.

– Кто отдает тебе приказы, падаль?

Тварь захрипела.

– Кшиштоф…

– Адрес? Фамилия?

– Не знаю…

– Как встречаешься с ним?

– Появляется сам.

Киваю Агнессе, та – мне в ответ. В расход. Рукоятка ножа чуть покалывает ладонь. Будто статическое электричество.

…Бегу по закоулку. Закат. Плащ развевается за спиной. Округлившиеся глаза несостоявшейся жертвы – молодой девчонки, бьющейся в истерике.

Серо-синеватый туман – и туман багровый. Сплетаются, душат друг друга. Не глядя, делаю несколько взмахов ножом – по багровому. Туман скрипит – и превращается в человека.

– Где квартирует лидер? Кто он? С кем общаешься?

Спутанные ответы. Удар. Ощущение переполняющей силы.

…Стоим спина к спине на темной площади. С четырех сторон – тени. Крадутся. Шепчут.

– На три, – тихо говорит моя спутница. – Раз, два… пошел!

Крошечная фигурка несётся вперед, обегает площадь по периметру, а я стою на одном колене и палю из револьвера.

Даже если серебро не поможет, в чем я не уверен – громкие звуки создадут суматоху.

Одна тень прыгает на меня.

Растекаюсь, сливаюсь с сумерками, уходя от удара.

…После боя – традиционный короткий допрос и четыре удара. Кажется, нож поёт. А я сейчас упаду от усталости.

Мы стояли на набережной. Огни города светились перед нами, отражаясь в вечной морской тьме, а радиола в машине за спиной играла осточертевшую песню.

Есть ли жизнь на Марсе?

– Это издевательство, – пожала плечами Агнесса. – Гопники. Молокососы. Бесят. Ни черта не знают. Скольких мы прикончили, партнёр?

Она вновь надела маску милой девочки. Не знаю, какая Агнесса раздражала меня сильнее – сосредоточенная и серьёзная или вот такая.

– Штук пятнадцать, – отметил я. – И мы не партнёры.

– Почему? – удивилась она. Заглянула в мои непонимающие глаза, наклонилась вплотную к моему лицу.

Я неопределенно хмыкнул в ответ. Потёр повязку на руке – одна сволочь достала меня клыками. Зараза, это был мой любимый плащ.

– Болит? Может, посмотрю? – она потянулась к бинту, намереваясь поправить.

– Агнесса, девочка моя, прошу – не играй с едой, – ответил зло.

– В смысле? – личико обиженного котёнка.

Будто не понимала.

– В смысле – не надо ля-ля. Тебе хрен знает сколько столетий. Нас, однодневок, ты, скорее всего, рассматриваешь с гастрономической точки зрения. А если не врешь про убийства, то оснований интересоваться нами вообще не имеешь. Не нужно изображать дружбу, я достаточно циничен, чтобы временно сотрудничать без театра.

– Ты так и не осознал?

– Что?

– Свои и чужие, помнишь? Мы бегаем в одной стае. Для меня ты теперь свой.

Я фыркнул в ответ.

– Мог бы и посерьёзнее отнестись. Мы мир спасаем, между прочим, – завелась она вдруг.

– А ты уверена, что нам, людям, нужен ваш мир? Может, если бы не вы, мы бы уже летали к звёздам?

– Ну, знаешь… До завтра, – она отвернулась и медленно зашагала прочь. – Созвонимся. Надо будет продолжать.

Обиделась?

Она обиделась?

Почему меня это волнует?

6