Лабиринты времени

Алексей Сергеевич Кантемиров устало вздохнул и потер переносицу. День был долгим, безумным и выматывающим. Как, впрочем, и любой другой, самый обычный рабочий день в «Контроле». Сначала японцы в очередной раз пытались выкрасть динозавра из доисторической эпохи для научных опытов. Потом какой-то деятель с винтовкой одной из ведущих оружейных корпораций порывался грохнуть фон Файербаха. Следом чрезмерно патриотичные французские оперативники возжелали не допустить свержения де Голля во время студенческих беспорядков. И вот теперь пришлось бросить обратно во временной водоворот только что вернувшегося с задания Макарова с его ребятами, потому что кто-то изволил выпилить из таймлайна Эмилио Обрегона.

– Ну что за жизнь… – мрачно протянул Кантемиров, окидывая взглядом раскинувшийся перед ним пост тактического контроля.

Вниз от командной кафедры полукругом расходились каскады компьютерных терминалов, обращенные в сторону дальней стены. На ней на громадном мониторе отображалась карта мира с информацией о текущих операциях и точках слома временной линии.

Почти за каждым пультом или голографическим экраном стояли и сидели операторы в форменных рубашках. В их задачу входило мониторить временную линию, выискивать всплески и аномалии и при необходимости посылать в прошлое агентов для устранения угроз существующей истории. Поддерживать прямой двусторонний контакт с отправленными через пространство и время отрядами они – увы – не могли, поэтому всю оперативную информацию бойцы получали на месте от встроенных в броню тактических искинов. Недостаточно сложных, чтобы сгореть при прыжке через темпоральный коридор, но достаточно самостоятельных в оценках, чтобы хотя как-то попытаться заменить живого оператора из штаба.

Алексей Сергеевич отпил из чашки крепкий, но остывший кофе и скривился.

– Какая гадость, – пробормотал он.

Сейчас бы сидеть дома, смотреть телевизор… А не вот это все.

– Ситуация успешно разрешена! – вырвал Кантемирова из размышлений голос оператора. – Оперативная команда Васнецова сумела предотвратить…

А затем из динамиков раздался вой сирен, и контрольный пост затопило тревожное сияние красных ламп. Алексей Сергеевич раздраженно вздохнул и отставил в сторону кофе.

– Что на этот раз? – осведомился он, глядя на экран с пылающей надписью «Тревога второго уровня» и бегущими строчками данных.

Через мгновение посыпались отчеты:

– Мощный темпоральный всплеск! Сигнатура параболическая! Продолжает расти!

Перед Кантемировым вспыхнули дополнительные голографические мониторы, но он лишь раздраженно сдвинул их в сторону: сейчас ему нужна была информация, а не связь с руководством.

– В чем причина аномалии?

– Выясняю… Так, есть данные! Одномоментная смерть Эмилио Обрегона и еще семи десятков жителей его родной деревни! Запущена волна парадоксов. Изменения лавинообразные, защитные протоколы игнорируются…

Кантемиров выругался. Только этого не хватало.

– Какого черта! Мы же послали туда Макарова с командой! С ними есть связь?

– Никак нет! Жизненные показатели также не считываются! – откликнулась оператор, глядящая на монитор с нитевидными линиями пульсами и надписью «Сигнал потерян».

– Проклятье! – Алексей Сергеевич втянул сквозь зубы воздух, – Ладно, поднимайте дежурных! Пусть прыгают и все там…

Еще один звуковой сигнал раздался из динамиков, в этот раз еще более страшный и резкий.

– Не успеем… – выдохнул оператор.

Алексей Сергеевич и сам это видел. На экране поверх всех остальных окон повис таймер. Над ним пульсировала красная надпись: «До удара волны парадоксов осталось…». И там не было ни минут, ни даже секунд. Только обнулившийся счетчик миллисекунд. Затем экран треснул и разлетелся вдребезги. Осколки повисли в воздухе.

Кантемиров почувствовал во всем теле странную, неестественную легкость. Как будто он вот-вот оторвется от пола. Звуки исчезли. Пропал рев сирен, гул вентиляторов, крики операторов. Алексей Сергеевич с трудом скосил глаза вбок и увидел, что его рука, которую он поднимал, чтобы заслониться от взрыва, стала полупрозрачной. А еще через мгновение она начала растворяться, как если бы ее стирали невидимым ластиком. Боли не было, сознание медленно проваливалось в бездонный колодец. Кантемиров успел различить, как оброненная им чашка с кофе рассыпалась в пыль, закружившуюся в воздухе. Сидевшие и стоявшие внизу операторы тускнели, словно старые фотографии, становясь черно-белыми и тая на глазах. Алексей Сергеевич попытался пошевелить губами, что-то сказать, и не смог. Он уже почти не помнил своего имени. Реальность сузилась до далекой крошечной точки, за которую тщетно старалось уцепиться гаснущее сознание, для того чтобы… чтобы… что…

* * *

Вадим с трудом разлепил веки, но остался в темноте. Несколько раз моргнул, силясь подняться, и не смог. Тело словно набили ватой.

– Проверка систем жизнеобеспечения, – прошептал Макаров и закашлялся.