Лаборантка (СИ)

— Всё хорошо, спасибо, что дали выходной, — низвергать унылую правду на переживающего директора оказалось так страшно, что я не задумываясь соврала. Я всё исправлю. — Антон… — я с ужасом решилась на то, чтобы перешагнуть через тщательно выстроенную мной субординацию. — А как ты себя чувствуешь?

К чему ещё один безответный шаг — два упущенных поцелуя, а теперь я отчаянно пользуюсь директорскими уловками… Он болезненно съежился, будто я замахнулась на него лезвием. Мужчина выглядел устало и даже раздавлено, ему стало не до флирта с сотрудницами, а лаборантка, не справляющаяся с обязанностями из-за ухудшившегося здоровья только добавляла проблем. Но в грустных глазах его загорелось что-то сбивчивое и искреннее. Антон забегал взглядом по столу, а затем уголки его чувственных губ дрогнули.

— Не очень, — лёгкая ухмылка переросла в болезненный оскал. Горечь принялась разжигать моё солнечное сплетение, пока мужчина откашлялся, уложил на стол телефон и слегка закатал рукава свитера. Ему тоже плохо… По моей вине. — Я сейчас вернусь, уберу мешок…

Он сбегал. Бросив виноватый взгляд, ретировался со склада, а у меня в ту же самую чертову секунду потекли слёзы. Солёные… Я стала утирать их с лица, стараясь всхлипывать тише, пока за стенкой слышались шаги и шорканье мешка по полу. Молодая, глупая, амбициозная — решила, что смогу работать в таком месте… Что знаний и умений мне достаточно, что осилю тягаться с преподавательницей за чувства взрослого мужчины, у которых своих забот полно… Мир разрушился.

— Я здесь, — Антон тихо захлопнул дверь, не глядя в мою сторону и кусая губы. А потом поднял взгляд, поражённо замерев. — Вы что, плачете?

Слёзы хлынули с ещё большей силой, пока я несогласно замотала головой. Мне не удалось продержаться и пяти минут во лжи, в горле образовался горький, невыносимый ком.

Антон Владимирович неожиданно быстро приблизился вплотную, зажав меня между собой и столиком у замурованного окна.

— Я вас обидел? — директор пристально следил сверху вниз за моими мокрыми глазами, не позволяя дышать полноценно, и в какой-то момент его рот нетерпеливо искривился.

— Нет, — в груди появились удушающие стенания, хотелось ухватить немного воздуха. — Я…

Всё же собиралась сказать правду. Скрывать собственные ошибки было бы слишком по-детски посредственно. Может, нам нужна серьёзная медицинская помощь, пока я стыжусь перед напряженно внимающим директором.

— Я всё… — испортила. Антон прикрыл глаза и прикоснулся губами к моему дрогнувшему рту. Ещё раз. Ещё.

И ещё… Обволакивающее, волнующее тепло разбежалось по телу, когда он обхватил мою нижнюю губу, нежно потягивая в медленном поцелуе. Крепкими горячими объятиями я оказалась прижата к мужчине, оперевшись о столешницу, пока вторая его рука настойчиво притягивала меня за голову. Утихающие солёные слёзы ещё недолго попадали на наши прильнувшие друг к другу губы. Его тяжёлое сладкое дыхание — словно моя непреложная необходимость — я вдыхала в томительные перерывы, обессилено облокачиваясь о его широкую ладонь.

Неужели это происходило наяву… Столешница завибрировала от сообщения, пришедшего на директорский телефон, но разгоряченный мужчина не желал отвлекаться. И я позабыла обо всем на свете, потому что точно знала, что так бережно целовать можно только любимого человека.

Его язык нахально, но ласково скользнул мне в рот, и наше шумное дыхание невольно участилось. Я жалела, что оттолкнула Антона тогда, в кабинете — пускай бы я обожглась… Но позволила случиться тому, о чем вожделела во снах. Продолжительное, тягостное ожидание сказалось на моих прикосновениях к нему, как отчаянные суетливые попытки прижаться ещё ближе, каждые из которых заканчивались медлительными, кружащими голову поцелуями. Я потерялась во времени, и когда Антон, изнуренный возбуждающими ласками, чуть отодвинулся, тяжело дыша, мне удалось увидеть его почерневший, до неузнаваемости опьяненный взгляд. Влюблённый взгляд на его ухмыляющемся лице, давно забывшем, что такое простая радость.

— Антон, я поняла, что перепутала банки… Концентрация оказалась в два раза выше… Прости меня, пожалуйста, — сбившееся от поцелуев дыхание участилось еще сильнее от охватившего меня волнения.

Пускай я буду наказана на деньги, на личное время — я была готова всё исправить. Если нужно — оплатить убытки лаборатории… Только бы не вредить больше никому… Не вредить Антону.

Он как-то озадачено рассматривал столешницу, будто и не слыша меня вовсе. Я неотрывно следила за его безмятежным лицом, на секундочку исказившимся едва разборчивой кислой жалостью. Меня истязала дрожь. Мужчина громко сглотнул, и улыбка его так медленно оставила губы, что в побледневших глазах замерло полнейшее, невыразимое разочарование.

— Вы уволены.

Всё моё тело похолодело от грубой металлической интонации, пока я непонимающе уставилась в его жестко сомкнувшиеся губы. Я изо всех сил вцепилась пальцами в столешницу, чтобы не потерять сознание, и попыталась вдохнуть немного нагревшегося воздуха.