Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Ещё никто не оставлял память обо мне подобным образом. Неожиданно, но всё-таки чертовски приятно. Это что же получается? Теперь я действительно всегда буду с ним, даже когда уеду домой? Видимо, поэтому люди и разрисовывают свои тела. Выбирая картинку для татуировки, они вкладывают в неё какой-то смысл и таким образом оставляют память о том или ином событии.

Чуть позже, когда увидел Кристофера на кухне, я чуть кормом не поперхнулся. Тоже мне, режиссёр нашёлся. Хоть бы оделся поприличнее, а то натянул какие-то мешковатые шорты с миллионом карманов и выцветшую майку, купленную при царе Горохе. Кеды, как обычно, надел на босу ногу (интересно, у него вообще есть носки?), а на голову напялил бейсболку с белыми буквами. В моём понимании режиссёр – это такой солидный дядька в пиджаке и с бабочкой на шее. Я таких по телику видел, когда им вручали того самого «Оскара», о котором мечтает каждый человек, имеющий отношение к кино. Я вот не понимаю, что хорошего в этой статуэтке? Лично я бы не хотел её получить. Даже если она окажется у меня в лапах, ничего в моей жизни не изменится. А у Шуры забот прибавится. Придётся каждый день вытирать её от пыли. Только вряд ли мне её дадут.

Помню, однажды, когда Марсель выпрашивал у Александры очередную вкусняшку, вращаясь вокруг неё волчком на задних лапах, она сказала: «Марсик, да по тебе „Оскар“ плачет. Вот только ты его не получишь, собакам не дают эту награду». Даже в таких вопросах налицо человеческий шовинизм по отношению к нам. А ведь сколько четвероногих снимается в кино, причём играют они великолепно. Взять хотя бы пса, который играл Хатико. Да я бы ему на месте кинодеятелей два «Оскара» вручил и питанием обеспечил бы до конца жизни.

Кстати, скажу пару слов об американском корме. Когда щедрая Мари насыпала в мою миску приличную порцию этого невероятного лакомства, клянусь, я ни капельки не пожалел, что так и не попробовал панкейков. Да и зачем мне их пробовать? «Блины – они и в Африке блины», – как сказал бы мой подопечный Сашка[38]. Я и так уже познакомился с местной кухней. А что? Стейки ел в самолёте, знаменитую запеканку отведал, даже гамбургер хлопнул. Этого вполне достаточно, чтобы понять, чем питаются американцы. Тем более я ещё во время перелёта собирался садиться на диету, вот и пришло время перейти на здоровое питание. А панкейки пусть Кристофер лопает.

Корм оказался потрясающим, он таял во рту, как снежинки на языке, мне даже жевать его особо не приходилось. Запил я его водицей из серебристой посудины и помчался следом за сноубордистом в автомобиль, который поджидал нас у входа в дом. Всю дорогу до студии Кристофер был не похож на себя. Ещё никогда я не видел его таким серьёзным. Обычно он шутит, улыбается. Интересно, это предстоящие съёмки на него подействовали? Ну ладно я волнуюсь, поди, не каждый день в кино снимаюсь, а ему-то чего переживать?

Он то и дело названивал кому-то, а когда абонент не отвечал, раздражённо бросал телефон на столик и при этом ругался: «Ну как с этими людьми можно работать?», а затем снова хватал его и набирал номер. Чувствуя его напряжение, я лежал на сиденье тише воды ниже травы и вспоминал своего напарника. Когда он сердился, я старался исчезнуть из его поля зрения, иначе крайним буду я. Помню, однажды Макс забыл дома документы и обнаружил это, когда мы приехали в отдел. Естественно, претензии он предъявил мне: «Трисон, ну ладно у меня голова забита с утра разными вопросами, но ты-то видел, что мой кошелёк лежит на тумбочке, почему не напомнил мне забрать его?» Я чуть дар лаять не потерял! Хорошо, что Дёмин за меня заступился: «Макс, тебе дай волю, ты скоро начнёшь его вместо себя на совещания отправлять». С тех пор, даже если он уже положил документы в карман, перед выходом из квартиры я гавкал, так, на всякий случай.

Вскоре мы заходили в павильон студии.

– Здорово, парни, – поприветствовал Кристофер рабочих, которые, как и прежде, что-то перекладывали, переставляли, перетаскивали. – Где Мэг? – спросил он на ходу. По его ледяному тону стало понятно: помощница в чём-то провинилась.

Видимо, именно ей и звонил Кристофер, а она не брала трубку, вот он и разозлился. Елисеев такой же. Если Шура не отвечает, мало не покажется никому, даже нам с Марселем. Чувствую, сейчас достанется Мэг.

– На площадке, – бросили они.

Кристофер решительным шагом направился по коридору и, оглянувшись на меня, скомандовал:

– Трисон, ты должен быть всегда рядом. Понял?

Рядом так рядом. Я, собственно, никуда и не собираюсь уходить. Мне хватило вчерашней экскурсии. Думал, от пережитого стресса лысым останусь.

– Ав, – подтвердил я и припустил за ним.

Открыв дверь в съёмочный павильон, Кристофер с порога рявкнул:

– Мэг!

Имя эхом разнеслось по помещению, в котором народу было видимо-невидимо, ещё больше, чем в день моего знакомства с коллективом.