Лабрум

здание напоминает какой-то храм или культовое сооружение. Огромная усеченная пирамида где-то двадцать метров высотой, на массивном постаменте, со всех четырех сторон выступают портики с колоннами (по-моему, так называется этот архитектурный элемент, как бы выступ с крышей и опирается на колонны), видимо это входы, на самом верху здания возвышается большой равносторонний крест. Близко не подходил, но, похоже, это новострой, не помню, чтобы оно здесь было в мое детство, тем более с таким крестом. Построено, как и все остальное тут, целиком из бетона, но цвет светлее, светло-серый, может быть, раньше здание было белым. Крест наверху, естественно, наводит на мысль о религиозном назначении сооружения, однако ранее я никогда не видел подобных, относящихся к христианской вере.

[…]

пять или шесть

[…]

Я не вызываю особого интереса у людей, то есть внимания на меня они не обращают, хотя моя одежда иного вида и загрязнена, а они в чистых похожих комбинезонах, да и, наверное, со стороны по лицу, по движениям, если присмотреться, то легко можно отличить во мне чужака, но ни одного косого взгляда на себе не словил, это, безусловно, мне на руку.

Не представляю, как можно жить с этим постоянным туманом, меня этот рыжий оттенок начинает угнетать. В городе нет деревьев, пространство относительно свободное, открытое, вчера был ветер около десяти – пятнадцати метров в секунду, порывами, может, и больше, то есть не слабый, между домами получался сильный сквозняк, я был уверен, что хотя бы немного туман должно разогнать, но нет: вся эта взвесь только как бы перемещалась и перемешивалась. Недалеко от моего лагеря лежит металлическая труба (диаметром около десяти сантиметров, длиной – пять метров), на нее постоянно оседает пыль тумана, если ее взять и растирать пальцами, шевелить ладонью, то она быстро разлетается, кажется, испаряется, она очень легкая, как мука, еще мельче. Кашель, надо полагать, и есть от этой пыли. Не могу до сих пор сделать хоть какой-то вывод, что это такое.

Завтра выйду часа в три дня, засветло.

[…]

ну пусть будет так. Значит, по-другому не может быть или быть не суждено. Тогда это

[…]

19.

Скажу сразу – я нашел свой дом и квартиру…

Днем в городе людей практически нет, редкие пешеходы, и в основном это те самые, которые типа «не зомби», более нормальные. Свободная, расслабленная походка, некоторая осмысленность в глазах, то есть с большего человеческий вид, правда и помятые, замученные какие-то, наподобие наркоманов или алкоголиков.

Все так же никто меня не замечает, хотя, может быть, я давно уже под наблюдением, а это просто-напросто игра. Именно такой сон мне приснился этой ночью: как в бессознательном состоянии мне внедряют прямо в мозг электронное устройство для слежения и контроля, как потом записывают все мои действия и мысли, контролируют поведение, вижу все это со стороны наблюдающего, помещение такое с мониторами, приборами, на одном экране транслируется то, что вижу я, на другом – где нахожусь, на следующем – мой пульс, кардиограмма, то есть меня изучают, в конечном же итоге я становлюсь как те «зомби» и уже себе не принадлежу…

Сегодня осматриваю местность, ищу что-нибудь знакомое, за что может зацепиться память. Конечно, все совершенно иное, сейчас местность крайне однообразна – серый бесконечный бетон, но пытаюсь сопоставить по расположению зданий, компоновке. В моем дворе с одной стороны были три двенадцатиэтажки, они располагались лесенкой, одна из них – моя, посередине которая, остальную часть двора ограничивал кольцом семиэтажный дом-стенка, в нем было семь или восемь подъездов, въехать можно было либо через арку в семиэтажном доме, либо был еще проезд между моим и соседним домом. Семиэтажка изгибалась определенным образом, формой, это было похоже […] здесь мне дома уже кажутся знакомыми.

Да, очень знакомо, если сейчас пройти между вон теми плотно примыкающими друг к другу домами, потом у одноэтажного здания (там был магазин) повернуть налево, то метров через пятьдесят должен быть мой двор. Волнительно, ускоряю шаг, даже побежать хочется – столько времени прошло, столько изменилось во мне и в мире, а все ж таки чувствуешь, что это родное место. Ага, вот магазин, вот дорожка, вот лестница, вот тут высокая береза росла, чуть не бегу… Это мой двор, ну точно он! Раз, два, три – лесенка двенадцатиэтажек, кольцо семиэтажки, арка, ну он, он! Во дворе, разумеется, ни тех каруселей, ни тех кленов, ни той классной горки-тоннеля винтом, просто ровная бетонная поверхность, как застывшее озеро. Тут, думаю, нежилые дома, потому что нет мусорных контейнеров и людей не видно.