Лабрум

Утром почувствовал недомогание, и состояние быстро ухудшалось. Началась диарея, головокружение, озноб. Наверное, отравился чем-то, вполне вероятно водой, так как пил и сырую из озера, бактерии через самодельный фильтр, разумеется, могли попасть, отравления и следовало ожидать. Сейчас не пойду на квартиру, переезд откладывается на завтра, если самочувствие нормализуется.

Лежу, серьезно проняло, встаю только в туалет. Пью толченый уголь из костра, никаких лекарств с собой не брал, из медикаментов у меня только бинт и йод.

21.

Вчера к вечеру немного отпустило, диарея прекратилась, понемногу приходил в себя. А утром, проснувшись, чувствовал себя уже вполне нормально, так что собрался и к полудню выдвинулся в город.

Сейчас понимаю, насколько самонадеянным поступком было пойти в зону с таким скудным снаряжением, не взял даже самых необходимых лекарств. К чему эта слепая самоотверженность…

До квартиры добрался без происшествий, на улицах пусто. Вселился, новосел… Вечером пойду в продовольственный отдел и основательно наберу продуктов, сырого и скоропортящегося, ясное дело, брать не буду. И надо узнать, как работает хозяйственный отдел, сходить туда, посмотреть, что там есть. В моем блокноте остается все меньше страниц, другой бумаги тоже немного, надо искать, в мусорках нет, сколько не смотрел, только мелкие кусочки, обертка. В крайнем случае буду рвать обои, в те времена еще бумажные клеили.

[…]

Вечера не дожидался, вышел раньше, пройтись, осмотреться. Пошел к жилым домам, ведь основной интерес представляют жители. Заметил там троих с метелками и мешками, похоже, дворники. Разговаривают, подбираюсь ближе, чтобы слышать, что говорят. Это мужчины, двое помоложе, лет около тридцати пяти, один – высокий, худой и сутулый, второй – среднего роста, упитанный и с большим животом, третий – постарше, лет пятидесяти, с усами. Ведут себя довольно живо.

С животом: «Я ей тогда говорю, пошли завтра в кинотеатр, у меня будут билеты, мне дадут. Так она и это не хочет, понимаешь».

Сутулый: «Ага».

С животом: «Нифига не хочет, что ни предлагай. Я говорю, ты че, дома будешь сидеть все время? Она ж не работает, я говорил».

Сутулый: «А ты думаешь, она так дома и сидит? Может это она просто с тобой?»

С животом: «Что просто со мной? Мы уже год вместе типа, что она не хочет? Просто ленивая… А домой к ней приди – так там родители, у них всего две комнаты, представь!»

Сутулый: «Ага».

С животом: «Я ей говорю, чего вы в другую квартиру не переедете, даже в их доме есть незанятые, написали бы заявление и переселились».

Сутулый: «Я дык и без заявления уже третий раз переселяюсь и нормально».

С животом: «Так она говорит, что родители не хотят, мол, живут там всю жизнь, типа память. Какая нахрен память-то!»

Сутулый: «Ага».

С усами: «Слушай, надоел ты про нее уже каждый раз, давай про что другое. А то твоя любовь мне уж в печенках сидит, вот тут!»

С животом: «Ты просто не знаешь, как это надоедает, тяжело, понимаешь…»

С усами: «Ладно, не обижайся. Просто давай другую тему».

Сутулый: «Я про жратву могу, гы-гы».

С усами: «Давай! Гы-гы-гы».

[…]

И пока я решался подойти, завязать разговор, пока придумывал тему, легенду, к ним подъехала грузовая машина, они покидали в кузов свои метелки, мешки, залезли туда сами – и машина уехала.

Так что здесь есть вполне обычные люди, у них обычные жизненные проблемы. Еще тут есть кинотеатр, я так понял… Вот что надо делать – подслушивать разговоры, только так получится добыть максимум информации, но еще лучше – вступить в контакт.

Разговор я записывал по памяти, настолько дословно, насколько смог запомнить. Очень жаль, что нет диктофона, короткие разговоры я еще смогу запомнить, а долгие дословно передать не получится.

Замечаю человека на скамейке. Обратил на него внимание потому, что он не в рабочем комбинезоне. Сажусь с ним рядом, может с этим удастся заговорить. Однако он смахивает на одного из этих зомби-киборгов, сидит почти неподвижно, на меня никак не среагировал, смотрит перед собой и все, ни движений, ни эмоций, как застыл, только моргает и дышит, изредка покашливает. Рассматриваю его: мужчина лет сорока – сорока пяти, серый костюм, синяя рубашка, серые брюки, коричневые туфли-сандалии, черные носки, аккуратная прическа, гладко выбритый, у него желтоватая кожа (кстати, обратил внимание на этот оттенок кожи жителей, еще когда первый раз ходил в продовольственный, но тогда подумал, что это из-за желтого вечернего освещения и тумана, теперь при дневном свете, вблизи явно вижу: кожа желтоватая). Так сидеть – без толку, решаюсь задать самый безобидный вопрос: «Извините, вы не подскажете который час?»

Он, чуть повернув голову в мою сторону, но не смотрит на меня: «Что?»

Я: «Который час, не подскажете?»

Он: «Э-э-э. Я не… Я не знаю, у меня сегодня выходной, по состоянию здоровья. А вам зачем?»

Что за странный вопрос, зачем знать время, ну надо мне, мало ли у меня нет с собой часов, не поймешь, как ответить ему на это.

Я: «Опоздать боюсь… На работу».

Он: «Куда?»