Лабутены для Золушки

Обрадованный Траоле отвез их на ночлег в общежитие Бюро безопасности. За высоким забором, под вооруженной охраной Дмитрий успокоился. Они по очереди приняли душ, и в одних плавках развалились в креслах под крутящимися лопастями вентилятора. Напарник закурил сигарету.

– Что это значит? – Дмитрий кивнул на татуировку, украшающую его плечо: круглую гранату, похожую на старинное ядро, испускающую семь остроконечных языков пламени и расположенную ниже полукругом надпись: «Legio Patria Nostra»[8].

– Символ Иностранного Легиона, – пояснил Антуан, глубоко затягиваясь. По комнате расползался пряный запах гашиша.

– Ты служил в Легионе? – удивился Дмитрий. – Разве французов туда принимают? Я думал – только иностранцев…

– Как правило, да… Но у меня случилась неприятность, пришлось заметать следы. А из Легиона выдачи нет, – Антуан запрокинул голову и расслабленно выпустил в потолок ровное кольцо дыма. – К тому же там можно поменять фамилию и получить новые документы…

Кольцо дыма, сохраняя форму, поднялось на метр с лишним, а потом было деформировано и рассеяно потоком воздуха от вентилятора.

– А что за неприятность? – бестактно спросил Быстров, хотя понял, что разговаривать на эту тему, напарник не настроен. И действительно – тот кольнул его острым взглядом, но расслабленность сделала свое дело: колючесть тут же исчезла.

– Ерунда. Подрались в баре с каким-то арабом, он стал меня душить, пришлось использовать нож… Благодаря этому арабу, я и не стал дипломированным геологом… Впрочем, мне понравилось то, кем я стал…

– Но сейчас ты, похоже, не служишь в Легионе?

– Верно. Однако, ты задаешь слишком много вопросов! – колючий взгляд снова кольнул Дмитрия. – Может, это Бонгани поручил меня прощупать?

Дмитрий покачал головой. Он уже был не рад своему любопытству.

– Нет, конечно. Я не так близок с этими людьми.

– А я, считаешь, близок? – прищурился Антуан, бросив взгляд на лежащий под рукой, и еще пахнущий сгоревшим порохом, пистолет.

Дмитрий так и думал. Но поспешно затряс головой.

– Ничего я не считаю. Просто мы напарники и должны лучше узнать друг друга.

– Узнаем еще, время будет… Мы с тобой проходим под псевдо «Архангелы». И зовут тебя Самуил, а меня Рафаил, – как настоящих архангелов. А сейчас давай спать.

До утра они спали спокойным глубоким сном. Но когда через три дня Архангелы грузились в вертолет, Бонгани между делом сказал, что в ту ночь гостиница «Сова» сгорела, и двое белых постояльцев были убиты. А Траоле, хотя и держался в стороне, но все равно Самуил и Рафаил заметили, что нос у него опух, а из-под темных очков выглядывает огромный синяк.

* * *

Борсхана, джунгли, 1991 г.

Двенадцать человек, стараясь не производить шума, растянулись метров на тридцать. Самуил шел в середине цепочки, Рафаил – перед ним. Прокладывал путь старший из туземцев – Кобэ, замыкал шествие Отино. Эти двое держали наготове копья и луки со стрелами, чтобы отбить возможное нападение дикарей или опасных животных, а Кобэ еще и разрубал переплетение лиан и закрывающие дорогу ветки. Благодаря этому, они несли только половину груза. Все остальные, кроме белых, были загружены по полной. И женщины не составляли исключения – они несли столько же, а ширококостная, коренастая Амбала – даже больше мужчин.

Джунгли жили своей жизнью. Кричали и прыгали с ветки на ветку обезьяны, пели птицы. При приближении людей лес настороженно затихал, чтобы через несколько минут снова ожить за спиной. Иногда с дороги уходили крупные звери, с шумом продираясь сквозь плотные заросли. То и дело попадались змеи. Вот толстый удав поспешно уполз в сторону. Брызнули из-под тяжелых ботинок Рафаила лесные ужи. Древесный полоз неожиданно свесился над плечом Чакайда, и идущий следом Отино ножом рассек его пополам.

Экспедиция длилась уже больше года. Поиск в горах не дал положительных результатов – кимберлитовые трубки там имелись, но неудобное расположение и большая глубина залегания делали разработку экономически нерентабельной. Теперь они шли к реке Кванзе, чтобы повторить геологический поиск. Все уже устали, к тому же за прошедшее время они потеряли двоих, и по одной причине: из-за Великого Юки.

Племя юки-юки пользовалось самой дурной репутацией. Не только из-за воинственности и агрессивности, но и из-за стойкой приверженности к поеданию себе подобных. Однажды, правительство Борсханы решило стереть позорное пятно с репутации страны, и покончить с каннибализмом. Заслали в джунгли принявших цивилизованный образ жизни выходцев из племен, те – откормленные, причесанные, в европейских костюмах, с часами на запястьях и авторучками в нагрудных карманах, принялись разъяснять первобытное зло людоедства, которое позорит страну в глазах всего мира. Но что такое абстрактный «весь мир» для племени Самаки-Рофу, если рыба ушла из их владений и надо либо умирать от голода, либо ловить кого-нибудь из племени Имбузи, и набивать животы вкусным сладковатым мясом?