Ладамтам

И длиннее становятся песни у ночных костров. О чем поют люди, когда день идет к закату, а ночь еще не настала в полную силу? О чем говорят? В тот раз, о котором сегодня сыграет ладамтам, все слушали Форвиса, и чудной была его история. Да и как иначе? Всякий, кто далеко уходит от дома, и потом возвращается, приносит за плечами такие диковинные сказки, что и поверить приходится, и не верится. Врал ли, нет ли, а только рассказал он, умаявшись с долгой дороги, про город один далеко на востоке. Больше года он шел туда, поглядывая все на старую карту, от отца доставшуюся (и верно то говорят, если отца тянуло бродить по земле без конца, то и сыну на месте не сидится). Но вот однажды поутру пройдя много дней через пески, увидел Форвис город. Каменные башни высоко в небо тянулись, золоченые колпачки на верхушках колонн солнечные лучи ловили. Люди одевались смешно — будто в простыни кутались с головы до ног. Мужчины бороды носили длинные, ступали неспешно, за веревки вели горбатых лошадей с плоскими мордами. Самым оживленным местом в городе был базар — «Вот как у нас тут», пояснял Форвис, «ярмарка, только будто сразу сотня таких». И чего там только не было! Мешки разноцветных порошков, да каждый со своим запахом, травы, еда — не подходи, какая острая! Тут же торговали тканями — и сам видел, как для одного человека покупали столько, что все артиланское поселение обернуть можно, а он все на себя. И коней горбатых сторговывали, и блестящие камушки на солнце рассматривали, на огромные кучи монет меняли. Чужака обходили, но посматривали с интересом. А потом запел-закричал человек на самой высокой башне, и все люди упали на колени, лицами в землю уткнулись. Один Форвис и остался столбом стоять. А затем, слова какие-то произнеся, да много раз поклонившись, опять, как ни в чем не бывало, продолжили странные жители свои дела.

Чуть погодя попал Форвис во дворец правителя. Не сам явился, не приглашен был. Просто попытался, хоть жестами, поговорить с какой-то женщиной, с ног до головы замотанной в черное, а его схватили и потащили в большой дворец. Молодой правитель, также завернутый в простыни, только богато расшитые и сверкающие, долго смотрел на пришельца, а затем позвал слугу, который, хоть и плохо, но говорил на артиланском наречии. И от того узнал Форвис, что заговаривать с женщинами на улицах не разрешается, переступать через молящихся тоже не смей. Сурово глядел на гостя правитель, даже в темницу бросить хотел поначалу. Так и сказал — «Бросьте его в подвалы каменные, а не хотите, так в пески бескрайние прогоните, сам умрет». Тут-то и рассказал ему Форвис, что есть край у пустыни, а еще деревья зеленые до неба и вода большая — за жизнь не переплыть, горы из камня твердого, почти черного. Смилостивился правитель. Оставил при себе, но взял слово — ежедневно рассказывать обо всем, что вне города их на земле творится. Откуда, как на родине люди живут, что видал, пока шел до его земель. Так и остался Форвис в замке. Все рассказал, что знал, язык странный выучил, к пище острой привык, на горбатом коне научился мчать по пескам. Другом стал правителю. А потом случилась беда. Из большой пустыни пришли люди-тени, ударили по стенам — разлетелись камни в пыль, проскакали по городу — и кровью улицы умылись. Форвис с правителем спрятались в тайных подвалах, убежали от силы черной по секретным переходам. И потянулись долгие часы ожидания. Обо всем переговорили они, запивая страх и печаль добрым вином, которое среди несчитанных запасов хранилось тут же.

И на исходе шестого дня показал ему правитель дивную штуку — круглый серый камень в блестящей оправе, на серебряной цепочке. Оберег, доставшийся ему от предков, и много поколений хранящийся в их семье. Сультанский талисман — так назвал его правитель. Форвис взвесил на ладони реликвию, посмотрел сквозь факельный огонь. «Не простой это камень, чужеземец, сила в нем волшебная. Тот, у кого сультанский талисман в руке, волен из мира мертвых куда хочешь прийти. Хоть за сто песков, хоть за ту воду большую, о которой ты мне говорил. Придет — и как живой там будет, до полной луны на небе. Дед мой, когда погиб в пустыне, не сумев выйти к городу, так к отцу явился, и рассказал обо всем. Снарядил отец воинов, нашли старого правителя, и похоронили, как полагается. А без его помощи — никогда бы и не нашли они место гибели».

Все это рассказывал молодой правитель, рассказывал, а Форвис, знай, все глядел на факельный огонь сквозь камень. И тут — распахнулась дверь! Вломились люди-тени, на копья подняли правителя. А его, Форвиса, отчего-то не тронули. Выбрался он из подземелья, увидел выжженный дотла, залитый кровью город. Захватчики песни пели, победу праздновали, сокровища перебирали. И никакого внимания не обращали на чужестранца, будто и дела им до него не было. Так никем и не остановленный, ушел Форвис из города. Обратно за большие пески, через дремучие леса, вдоль большой воды, домой. И вот, наконец, пришел.

«А талисман где же?» — спросила завороженно слушавшая девчушка у костра.