Ладанка Жанны д'Арк

Я внимательно перечитала бумагу. Все верно, это я, мои имя и отчество, год рождения и номер паспорта. Дата и печать. Причем дата недавняя.

Вот так номер! Тот самый клуб, где я побывала и откуда еле выбралась… Но в интернете написано, что рестораном и клубом владеет некий Борис Карлов. С чего это вдруг он решил сделать мне такой царский подарок?

Тут я увидела, что в конверте лежит еще один лист плотной глянцевой бумаги. Это оказалось письмо.

Оно было написано от руки перьевой ручкой, черными чернилами и адресовано адвокату Станишевскому. Я посмотрела на подпись – Реут В. М. Ну что ж, если адресат уже умер, то я могу письмо прочитать. То есть я и так бы его прочитала – в моем положении не стоит обращать внимание на моральный аспект, но все же…

Отчего-то перед глазами появилась Пульхерия Львовна, которая укоризненно качала головой и грозила мне скрюченным пальцем.

«Дорогой Константин! – начиналось письмо. – Прости, что прошу тебя выполнить это трудное и странное поручение. Ты и так очень много для меня сделал, и надеюсь, что в этом я также могу на тебя положиться. Я не нашел в себе сил изложить его устно.

Откровенно говоря, мне было стыдно, эта история меня совершенно не красит. Но сейчас я должен быть честным».

Издалека начинает господин Реут. Слишком длинное вступление. А у меня времени в обрез, нужно Лилиане звонить. Не успокоюсь, пока не избавлюсь от этой бомбы в папочке. Захотелось просто заглянуть в конец, но меня остановил голос в голове:

«Не дури! Это очень важно!»

Да сама знаю…

«Перейду к делу, – я стала читать письмо дальше, – но сначала я должен сделать кое-какие пояснения».

Опять двадцать пять! А сам пишет, что к делу перейдет!

«Константин, мы дружили с тобой много лет, ты знал мою первую жену и был со мной, когда она умерла. Смерть ее не была легкой, ее болезнь не дает легкой смерти. Оля очень страдала, а я не мог все время быть с ней, потому что тогда как раз поднимал бизнес.

Было непросто, ты знаешь. Я до сих пор чувствую свою вину за то, что мало был тогда с Ольгой. И мало сделал для нее. Сейчас бы, возможно, ее вылечили… Ну, как известно, история не имеет сослагательного наклонения… и ты скажешь мне то же самое.

После Олиной смерти я занялся работой.

Я преуспел, ты знаешь, был относительно молод и богат, так что мною интересовались женщины. Но я для себя решил, что не хочу никаких долгосрочных отношений, не хочу ни к кому привязываться, не хочу больше семьи, и детей тоже. У меня нет на это ни времени, ни желания. Поэтому я время от времени заводил любовниц, сразу предупреждая, чтобы они не питали никаких надежд на продолжение отношений. Пару месяцев – и все, расстаемся без взаимных обид. Меня такое вполне устраивало, их, кажется, тоже. Время летело в трудах и редких развлечениях.

Потом я встретил свою вторую жену. Ты знаешь всю историю нашего знакомства, это уже не важно. Она сумела внушить мне мысль, что я должен на ней жениться. То есть я тогда думал, что это любовь и с этой женщиной я буду до конца. Она действовала упорно и методично. Рассорила меня с сыном, причем сделала так, что мне казалось, будто во всем виноват он. Но это не главное, как ты знаешь. Мы обсуждали это с тобой, я не хочу повторять…

Когда я узнал про нее такое, я едва не умер, удивляюсь, как выдержало мое изношенное сердце…»

Ага, стало быть, господин Реут каким-то образом узнал про прошлое Вдовы – то есть тогда-то она была еще не Вдова. И Реут решил оставить ее без наследства. Восстановить, так сказать, справедливость. Заявлять на нее не стал, побоялся скандала, да и доказательств не было. Но все, что в его силах, он сделал.

Но опять-таки, при чем тут я?

Я решила взять себя в руки и все же дочитать письмо до конца, не отвлекаясь.

«Об этом ты знаешь, моя просьба совсем о другом. Когда я искал доказательства преступления моей второй жены, я тайно рылся в ее бумагах, хотя знал, что ничего там не найду – она особа весьма подозрительная и осторожная. Но я нашел другое.

В старом конверте в самом дальнем ящике ее стола лежали два листка и фотография. Один – копия свидетельства о рождении Куликовой Жанны Владимировны, одна тысяча девятьсот девяносто второго года рождения, второй – копия анализа ее крови. Самая редкая, четвертой группы, резус отрицательный, ты знаешь, у меня точно такая же. На фотографии была девочка, малышка лет полутора, я точно не мог определить. Левая ручка была поднята, давая возможность отчетливо разглядеть родимое пятно в форме сердца. Ты знаешь, что у меня точно такое же под левой подмышкой.