Ладейная кукла

Траулеры только что вышли на ночной лов. В порту царило безмолвие. Солнце плескалось в море и все не решалось нырнуть. Все покрылось мягкими тенями и тишиной. Даже чаек не было ни на воде, ни в воздухе. Янис сидел на свае, болтая ногами и думая, какой воздух пустой, когда улетают птицы… Помимо этих раздумий, время от времени вспыхивали обрывки каких-то воспоминаний, без всякой связи и смысла, но тут же угасали… Такое небо — без птиц — вгоняет человека в тоску, думал Янис. И именно в этот момент рядом появилась Дзинтра. Тихо подошла, незаметно, а когда Янис увидел ее, то лишь смотрел и даже ни о чем не спросил. Так они и чернели на краю темной воды — два молчаливых человека… И тьма вокруг них скоро стала жаркой, все жарче и жарче, и у Яниса перехватило дыхание. Какой-то жгучий ток исходил от Дзинтры, так что лица их все сближались, пока в голове Яниса уже не было ни мыслей, ни рассудка. Он встал, привлек к себе гибкую фигуру Дзинтры и поцеловал ее, обжигаясь ее дыханием. Целовал ее, как безумный, словно долгие годы ждал этого. Дзинтра не сопротивлялась. Она не сказала ни слова, только волосы ее горько пахли; и это делало все еще более безумным.

Когда Дзинтра поднялась с лежанки в узкой сторожке, Янис сказал:

— А знаешь, я ведь о тебе всякое могу подумать. Ты ведь ни капельки не сопротивлялась…

Бурное дыхание Дзинтры все так же обжигало в темноте его лицо.

— Тогда, у твоего брата… разве тогда мы с тобой не сопротивлялись?

Тогда все было иначе… В этот вечер птицы еще не улетели и небо еще не было пустым… Но птицы возвращаются. Всегда. Даже после самой темной ночи… И напрасно Янис отыскивал в себе прежнее одиночество. Оно осталось где-то снаружи, на свае причала, во тьме.

Когда Янис уложил Дзинтру на покрытую промасленной одеждой лежанку, его вновь опьянил горький запах ее волос.

— Янис… — шепнула она ему на ухо, — Янис, я знала, что так будет…

Жизнь началась для Яниса как будто заново. Каждый день занимался по-новому, и вечера и ночи были непохожи один на другой. Дзинтра была с ним везде — всегда, даже когда водила свой троллейбус. Янис теперь часто ездил на троллейбусе. Купил пачку билетов со спичечный коробок и ездит. И никто ничего не подозревает! А знают ли люди, толпящиеся у двери, что Дзинтра так часто поглядывает в зеркало, чтобы поймать взгляд Яниса… что она теперь видит только Яниса и светофоры на углах… Но где пассажирам это знать, вот они и жмутся у двери так, что порой взгляд Дзинтры исчезает за многоголовой стеной пассажиров.

Как-то дождливым вечером в троллейбус села Паула. Встряхивая мокрыми волосами, она стояла среди пассажиров, и нос ее дрожал, как у загнанного зверька. Уловив взгляд Яниса, она прикрыла глаза. Потом нашарила в тесноте его локоть.

Вылезли на следующей остановке. Над улицей колыхались дождливые сумерки, фонари еще не зажгли, и дождь такой же сумеречный, как вечер. Долго они шли молча, Янису это наконец надоело, и он заговорил, не пытаясь ничего скрывать:

— Ты все еще к нему ходишь… к этому Казимиру?

В такт тихому плеску дождя постукивание ее каблуков звучало молоточком по наковальне. Но вот ритм нарушился, и Паула остановилась.

— Хожу, Янис… Не хочу, но хожу.

— Не надо бы тебе это делать.

— Я пыталась… — похоже, что сейчас Паула начнет оправдываться, запираться, врать, но она, подняв голову и взглянув Янису в глаза, тихо сказала:

— Каждый раз мне кажется, что это последний.

— Ха!.. — крякнул Янис.

В голове его была какая-то чехарда. Словно далекий гром перекатывалась приближающаяся злость.

— Эх ты, Паула, Паула… Потому-то и коньяком балуешься?..

Паула грустно кивнула.

— А мне кажется, что твое несчастье с Ильзой чему-то тебя научило… — Она стронулась с места, и Янис пошел рядом.

Неожиданно Паула вновь остановилась и схватила Яниса за лацканы. Как маленький ребенок смотрела она на Яниса широко раскрытыми глазами, моля:

— Пойдем со мной, Янис. Ты сильный, он тебя испугается. — В лицо Янису ударило ее дыхание. Запах коньяка и слез. — Он трус, Янис. Когда ты сгребешь его за шиворот, он… — Сильные пальцы Паулы потянули его вперед. — Ты поможешь мне, Янис! Если ты мужчина, ты должен мне помочь! Он сразу все поймет… Тебе не придется драться, Янис, нет!.. Ну, разве что раз-другой — и он тут же заскулит.

Мигающий огонек, приближается троллейбус. Может быть, Дзинтрин. Янис снял руки Паулы со своей груди.

Словно угадав его жест, Паула припала к нему и зашептала:

— Тебе надо торопиться… Тебе же Казимир ничего плохого не сделает, а я… я же ваша, Янис… Идем!

— Нет, Паула.

Паула достала платок и вытерла мокрое лицо.

— Всего полтора года понадобилось, чтобы тебя перевоспитать… — презрительно засмеялась она. — А ты бы мог мне помочь — ты, самый сильный из Церпов… Ты не очень-то испорчен высшим образованием, мог бы и понять…

И, прощаясь, Паула ушла в дождливый вечер.