Ладья

Я старался держать взгляд, прикованным к её затылку, пока её длинные волосы не поднялись вместе с топом, открывая мне вид на обнажённые плечи и спину, которая сужалась к тонкой талии. Большинство женщин, которых я видел голыми, обладали мягкими изгибами и загорелой или тёмной кожей. Джесси же была подтянутой из-за безжалостных тренировок, и её кожа была безупречного светло-кремового цвета, за исключением россыпи веснушек на плечах. Я ничего так не хотел, как пальцами проследить каждую веснушку и прикоснуться к этой нежной коже.

Джесси выбрала этот момент и слегка развернулась, одарив меня невероятным видением кремовой, округлой груди. Я сглотнул, а моё тело откликнулось. Я поспешил закончить работу со снятием её топа. Она опустила руки по бокам, и её волосы россыпью упали на спину, почти полностью прикрыв её.

Я стиснул челюсти, потянувшись за сухой футболкой, которую принёс для неё. Помочь ей переодеться было не самым моим лучшим решением.

С того самого утра, когда я нёс Джесси на катер с острова и держал её в своих руках на борту, я чувствовал, что между нами что-то изменилось. Сначала я был вынужден говорить себе, что это была благодарность за то, что она предупредила нас о планируемой попытке лишить меня жизни. Но потом через несколько дней она вошла ко мне в спальню, а я как раз вышел из ванной в одном полотенце, и меня прострелило желанием от того, как её взгляд скользнул вниз по моему телу. Если бы она задержалась ещё на пару секунд, а не отвернулась, она бы увидела, как сильно она повлияла на меня всего одним взглядом.

Я поднял сухую футболку над её головой.

— Подними руки.

Она рассмеялась и от этого звука моё тело тут же ожило.

— Ты арестовываешь меня?

Я мучительно улыбнулся ей, хотя она и не видела этого.

— Нет, но я начинаю думать, что ты более опасная, чем кажешься.

Убедившись, что мой взгляд прикован к занавеске душа над её головой, я поднял её руки и помог ей через голову надеть футболку. К счастью, дальше она сама расправила её и спустила ниже по телу.

После такого я в жизни не смогу помочь ей со сменой шортов. Я протянул руку и впихнул сухие шорты ей в руки.

— Я отвернусь, чтобы ты смогла переодеться.

Я повернулся лицом к двери, стараясь не слышать шуршание влажного материала, скользящего вниз по её ногам. Здесь было не так много места, и её образы так близко стоявшей за моей спиной в одних трусиках никак не помогали мне в нынешнем положении.

— В последний раз, когда я была с парнем в ванной комнате, он попытался облапать меня, — легкомысленно произнесла она.

— Зачем ты пошла в ванную с парнем?

Всё внутри меня ожесточилось от мысли, что она была в таком тесном помещении как это с озабоченным подростком, у которого бушевали гормоны.

Она фыркнула.

— Я не пошла с ним в ванную. Я была на вечеринке, и он пошёл следом за мной.

В моём сознании возник новый образ: некий парень силой пытается навязать себя. Я сжал руки в кулаки.

— Он сделал тебе больно?

Повисла короткая пауза, а потом раздался вздох.

— Нет. Но я, как бы, немного остро отреагировала. Я виню в этом папу. Он попросту вбил в меня все методы самообороны.

В ту же секунду моё уважение в Патрику Джеймсу возросло в разы. Напряжение покинуло меня, и я усмехнулся, представив, как Джесси пригрозила парню, что тот вкусит все прелести взбучки, которую она устроила двум нападающим.

— И что ты сделала?

— Давай просто скажем, что у бедного Феликса была очень забавная походка всю неделю, — недолго думая, ответила она

Я улыбнулся, смотря на дверь.

— Похоже, он это заслужил.

— Заслужил, — она снова вздохнула. — Но после этого ни один парень в школе не приближался ко мне, за исключением Трея Фаулера.

Моя улыбка померкла.

— Трей твой парень?

— Боже, нет. Я не настолько отчаялась, — выпалила она. — Я закончила.

Я повернулся и обнаружил, что она снова прислонилась рукой к стене, ища поддержку. Она устало улыбнулась мне и даже не запротестовала, когда я сгрёб её на руки и понёс в спальню. Я усадил её в кресло в углу и сказал оставаться на месте. Сходил в ванную и намочил свежее полотенце.

Я должен был дать ей полотенце, чтобы она сама протёрла лицо и шею, но потребность поухаживать за ней перевесила все доводы почему я не должен был прикасаться к ней. Даже бледная и уставшая после лихорадки, она была такой милой, что у меня в груди заныло. Или, может быть, всё дело было в полнейшем доверии, осветившем её глаза, пока она наблюдала за мной. Никто никогда не смотрел так на меня, и от этого я затосковал о том, чего никогда не смогу иметь.

— Мы друзья? — внезапно спросила она, выдернув меня из задумчивости.

«Дружба» не совсем то слово, которое я использовал бы, чтобы описать свои чувства к ней прямо сейчас. Я положил руки по обе стороны от неё и встретился с её испытывающим взглядом.

— Ты хочешь, чтобы мы были друзьями, Джесси?

— Да, — она рьяно закивала. — Но не говори Виолетте.

— Ты не хочешь, чтобы она знала, что мы друзья?

Виолетта была её лучшей подругой и поверенной. Почему Джесси не хочет, чтобы она знала о нашей дружбе?

Она пренебрежительно махнула рукой.