Ладья Авалона

И, отвернувшись к стене, запрокинув голову, он коснулся смычком струн, а затем, дурачась, выдал «рожающую кошку». Вика скрипнула зубами и, пододвинув к себе ноутбук, принялась разбираться в специфическом тексте. Сергей, поставив контрабас на подставку, так же приник к ее плечу. Артур позади что-то немелодично наскрипывал.

Ближайший час оказался сущей пыткой. Пока они вникали, пока пытались понять, какая часть инструмента как называется, куда натягивать, как крутить, где жать и что слушать, а в это время Артур, точно издеваясь, выдавливал из виолончели нечеловеческие звуки. К чувству недопонимания примешивался еще и страх предчувствия, что у них двоих первый опыт игры будет точно не лучше Артуровых визгов. Когда тот в очередной раз сымпровизировал гвоздь на стекле, Сергей посоветовал Вике упавшим голосом:

– Может, лучше ты будешь петь, а мы сзади станцуем? А звук пустим фонограммой…

Но Вика только сильнее нахмурилась и углубилась в настройку. Сергей поплелся натирать смычок канифолью так же нудно и долго, как настраивал свои четыре струны, растягивая время. У Артура наконец начали выходить какие-то приятные звуки. Сделав передышку, он вздохнул:

– Что за ерунда? Я понимаю, что надо делать, но мне то не хватает скорости, то я ошибаюсь пальцами не туда, то смычок не так едет…

Сергей только тяжело вздохнул и подергал струны, как если бы держал большую гитару. Получилось низкое тягучее пум-пум-пум, и Серега счастливо обернулся, точно исполнил сложное произведение. Вика ответила ему обреченным взглядом и села на стул, прислонив арфу к плечу. Перебрав струны, она почувствовала тугую вибрацию, отдававшуюся во всем теле. Что-то как будто говорило ей прислушиваться к этой глубинной дрожи. Она закрыла глаза и начала прикасаться к струнам без какой-либо системы, слушая нарастающее гудение внутри себя. Постепенно она заметила, что перестала путаться в струнах, не задевала мельком соседние, а пальцы сами приноровились, двигаясь плавно, летуче, то едва цепляя одними подушечками пальцев, то прижимаясь всей фалангой. Артур и Сергей, оставив свои попытки справиться с инструментами, завороженно смотрели на нее. Действительно, природа арфы такова, что из нее невозможно извлечь некрасивых звуков. Сергей заботливо пододвинул к замечтавшейся Вике подставку с нотами, и скоро, найдя их глазами, она по-настоящему заиграла, полагаясь на интуицию. Словно шестое чувство вело ее, опережая каждое движение.

Налюбовавшись, рискнул и Серега, и буквально через несколько минут неуверенных, прерывающихся стенаний контрабас заговорил полно и объемно, точно вторя голосу моря. Улыбаясь своему успеху, Сергей расходился все сильнее, и теперь они играли уже вдвоем, подстроившись друг к другу. Артур присоединился к ним, временами фальшивя, но уже спустя пару часов они всерьез разучивали первое из произведений, обмениваясь рекомендациями и советами, и со стороны казались настоящими профи. Вот только их «многоумные» речи звучали как – «вот когда я пам-пам-трям, ты тут пум-пум и подержи еще, чтобы эта фигня гудела, во, вот так…» Войдя во вкус, они не сразу заметили, как веранда потихоньку наполняется людьми. Многие, изумленно переглядываясь, занимали столики и наслаждались красочным звучанием старинной музыки. Ветер нес цветочные лепестки, налетал свежеющими к вечеру порывами, небо зеленело. Закончив игру, музыкантки со смущением увидели восторженную публику. Раздались апплодисменты. Гвен счастливо глянула на зарозовевшуюся Трисс, прильнувшую к точеному изгибу арфы, а онемевшая Эовин, закусив губу, ловила жадный взгляд загорелого мужчины в бежевой федоре.

– Ну, на этом можно и остановиться, – резюмировал Сергей.

Тогда, изумленно и гордо переглядываясь, музыкантки удалились в свой номер, где привели инструменты в порядок после игры, а затем, спустившись в столовую, приготовили себе плотный ужин из спагетти с пастой и жареных сосисок. Оставалось только навести лоск, и можно было идти в «Ред сейл».

Глава 3