Ладья Авалона

– А может быть, нужно начать что-то делать для того, чтобы нам давали настоящие задания? – взъелась на него Вика, вспоминая о своих пока скрываемых успехах. – А то знаешь, времени на разминку у нас было предостаточно, вот только кто-то вечно нос воротит и абсолютно не заинтересован в том, чтобы как-то изменить ситуацию! – она вовсе не собиралась спускать на него собак, но его заносчивый вид разозлил ее. Сейчас она как никогда походила на опостылевшую жену, решившую напилить дров. Артур нервно пошевелился, сдерживая неприязнь.

– Да, я ничего не собираюсь делать! – отрезал он, поднимая руку к лицу, будто отгораживаясь от неприятной ситуации и желая скорее закончить этот ненужный разговор. – Я вовсе не считаю себя виноватым в том, что какой-то придурок наложил на себя руки – это удел слабаков! С какой стати я должен за него отвечать? Так давайте посчитаем всех коров, которых мы съели за свою жизнь в виде колбасы и сосисок, или всех несчастных, которые не влезли в метро из-за того, что мне нужно было тоже на работу! Что это за бред – это «искупление грехов!» – разошелся он, заводясь, хотя намеревался закончить, и после каждого предложения выразительно подносил пальцы к подбородку. – Да, возможно, это было неверное решение, но не более того! И уж оно никак не стоит того, чтобы из-за этого корячиться с артритом, – воплощение в бабушку продолжало его нервировать, – и убиваться! В конце-концов, на свете сотни тысяч людей, у которых намного больше грехов – настоящих, а не косвенных и случайных! Так почему я?

Ему никто не ответил, и он подпер голову руками и уставился в забрызганное дождем окно. Сергей задумчиво ковырял пальцем наметившуюся дырочку в обивке, Вика красиво стояла, сложив руки на груди, как ангел возмездия и тоже думала о своем. У каждого в мыслях вертелось это – «а почему я»? Угрюмое молчание затягивалось и тогда Вика, будто ставя жирную точку, припечатала:

– Может быть потому нас и не допускают к серьезным заданиям, что ты не раскаиваешься. А чтобы двигаться дальше, нужно чистосердечное покаяние.

– Да ладно вам! – наиграно отшутился Сергей, стараясь спасти хрупкий мир. – Воспринимайте все, как игру. Мы играем по ролям, когда еще достанется возможность прожить кучу разных жизней? Я вот в детстве часто мечтал вдруг взять и стать кем-нибудь другим… – мечтательно запел он.

– Домечтался! – оборвал его со злостью Артур, выглядывая из-за руки. – Тебе бы только играть!

– Может, уже хватит? – с не меньшей яростью огрызнулась Вика. Все начали ругаться скопом, упрекая друг друга и вымещая на других свою обиду и неудовлетворенность. Это уже не первый подобный вечер – они были столь непохожи и далеки друг от друга, что им почти не о чем было разговаривать, а те пригодные для обсуждения темы, которые им оставались, были все уже перетерты до дыр. Нарастала скука и утомленность замкнутым и изолированным образом жизни. И все чаще они ссорились на пустом месте только для того, чтобы не молчать по углам.

– Так-так, я смотрю, вы приятно проводите время?

Троица обернулась на голос. Там, в отблесках пытающего камина в кресле сидел, вальяжно развалясь Светлый. На этот раз он был неимоверно красив, дьявольски привлекателен, как сам Мефистофель – волнистые черные кудри, пронзительный синий взгляд, коварная улыбка и обольстительное тело юноши. Казалось, он заскочил сюда походя, направляясь на какую-то светскую вечеринку, как хозяин, решивший перед выходом проведать своих зверюшек. Красуясь и сверкая глазами, он играл с золотым кулоном на шее. Вика невольно закусила губу, в животе стало жарко, а щеки вспыхнули – вот от вечера с таким она бы не отказалась. Это тот самый искушенный и притягательный соперник, с которым бы она потягалась своей красотой и завела хитроумную игру. Артур тоже хищно напрягся, признав в образе Светлого самца, бросающего ему вызов. Досада его росла с каждой секундой, что он осознавал власть, уверенность и силу во взгляде молодого мужчины и невольно сравнивал со своей вялостью, непристроенностью и безвольностью. Серега тоже покраснел и надулся, но только лишь оттого, как увидел, что Вика, грациозно изогнувшись на подлокотнике кресла, так и источает призыв и желание, да только ни разу не в Серегину сторону…

– Значит, вы полагаете, – Светлый окинул взглядом Кривошапкина, – что самоубийство есть удел безвольных людей?

– А как еще назвать бегство из жизни? – Артур уже проклинал собственную болтливость. Больше всего ему сейчас хотелось бы удалиться в свой бело-зеленый номер со стилизованными витиеватыми подснежниками, за которое тот получил свое название, и полежать в тишине, обдумывая планы по внедрению в мир.