Ладья света

— А нельзя было вызвать меня где-нибудь на природе? Душный запах эвкалипта, дразнящий аромат роз — и я такой весь со шпагой и в лентах! Я же не просто так просил барабанить по дереву! Это выражало мои надежды на определенный антураж!

Матвей прыгнул к валявшемуся палашу, схватил его — и тут же выронил от острой боли в пальцах.

— Рука болит? Давай вылечу! — сочувственно предложил Джаф.

С грациозной легкостью он оказался рядом, стиснул руку Матвея в своих ладонях, подул на нее и сразу отпустил:

— Вот теперь другое дело! Можешь воевать дальше!

Не зная, зачем он это делает, возможно просто от рассеянности, Матвей занес палаш и, ударив с потягом, разрубил открытую дверь до половины. Удар вышел красивый, но палаш надежно засел в двери.

— Красивая получилась вешалка! — невинным голоском сказал Джаф. — С этой стороны — для курток, а в противоположной можно просверлить дырочки, вставить рейки и сделать сушилку для носков.

Багров вытянул из воздуха маленький кинжал, начертил на краске руну, и дверь осыпалась пеплом. Матвей подхватил падающий палаш.

— Не нужны тебе сухие носки — и не надо! Но зачем же вандализмом заниматься? — укоризненно заметил Джаф.

Он повел рукой, держа ее ладонью к себе, и дверь возникла вновь, украшенная по краям россыпью бриллиантов.

— Выковыряют! — сказал Матвей.

— Выковыряют, конечно! А может, решат, что фальшивка, и это будет еще веселее, потому что они из царской гробницы в Малой Азии. Только мы сделаем еще забавнее! Мы их покрасим.

В руках у Джафа появились кисточка и открытая банка с алкидной эмалью для внутренних работ. От усердия высунув язык, он тщательно выкрасил все камни в противный желтенький цвет, после чего той же краской крупно написал на двери: «Биритя! Эта настаясчии олмазы!»

— Вот что я называю красивым ходом! Если немного передавить с правдой, возникнет ощущение лжи! — гордо сказал он.

Матвей смотрел на палаш, пытаясь вызвать в себе ненависть к Джафу, но ненависти не было. Джаф даже восхищал его, поскольку выглядел и вел себя именно так, как Багров всегда представлял себе идеального стража. Матвей в мечтах и сам был таким же — ироничным, прокладывающим свой путь, не зависящим от мрака и света, и это сбивало его с толку.

— Ты обманул меня со шкатулкой! — сказал Матвей.

Джаф пожал плечами:

— Ты сам себя обманул. Зуб был настоящим, да и все прочее тоже. Просто ты ожидал от ящичка несколько другого. Но это уже не мои сложности.

— Как это?

— Объясняю на пальцах! Мой недавний клиент, скромный чиновник харьковской таможни, мечтал о нервной брюнетке. Бедняга грезил, что она будет приносить ему чай и кофе в постель. Ну, заключили мы с ним сделку. Ставка, разумеется, стандартная: эйдос. И что же? На следующий же день он получил кофе в постель и чайник на голову. Сейчас лечится от ожогов. Обманул ли я его? Ничуть! Он получил именно то, что хотел. Просто его представления о мечте не совпали с самой мечтой… Шкатулка у тебя с собой?

— Нет.

— Обидно. Ящичек, кстати, знатный! Я приобрел его в магазинчике артефактов в городе Гоморре. Вскоре с этим городом случилось нечто печальное, но не льщу себя надеждой, что из-за шкатулки.

— Мне не интересно, — зачем-то сказал Матвей, продолжая жадно вслушиваться.

— Да кому интересно? Никому не интересно! — охотно согласился Джаф. — Ты на крышку смотрел?

— Нет! — соврал Матвей.

— И правильно! На что там смотреть? Главное: почему они держат друг друга, эти бедолаги? Им кажется, что если один вырвется, сумма боли других возрастет. Логика такая: чем больше узников в лагере, тем меньше у палача времени их терзать.

— Это не так?

— Конечно, нет. Если бы все томящиеся в шкатулке объединились, они смогли бы по одному выталкивать из ящика оставшихся, а последний вышел бы сам. Но им это, повторяю, неизвестно. И говорить это им бесполезно. Равно как кричать, писать на листках бумаги, показывать жестами. Все равно не услышат, даже не пытайся. Это я на всякий случай, для предупреждения тупикового благородства.

— Так там живые люди? — спросил Багров.

— Ну не мертвые же! Артефакт слабенький, но все продумано до мелочей! Тут не магия, тут чистая психология! Пока человек тебя любит, он вверяет тебе свою душу. А ты по кусочкам помещаешь ее в шкатулку, занимаясь мнимыми улучшениями. Заикание — в ящик его! Маленький рост — туда же! Ведь даже если у человека паралич или горб, то это для чего-нибудь же нужно? Не просто же так он вырос?

— Значит, я заточил Ирку в шкатулку?

— Ну не совсем! — великодушно признал Джаф. — Пока частично. Но частичность — это уже досадно, потому что на место зуба, или чего еще там, ты поместил некоторое количество мрака. И уж конечно, он попытается разрастись и захватить все.

Мирная беседа с Джафом убаюкивала Багрова. Молодой страж оплетал Матвея паутиной, из которой не хотелось вырываться. Кто сказал, что мухе плохо в паутине? Вечно она жужжит, летит куда-то без толку, а паук такой нежный, предупредительный, умный, и у него восемь лапок.