Ладога родная

Иван Константинович Гусев в начале Великой Отечественной войны был командиром взвода на батарее береговой обороны в Кронштадте. В июле 1942 года его назначили командиром батареи и комендантом острова Сухо на Ладожском озере. Эта батарея занимала ватную позицию на водной трассе „Дороги жизни".

И. К. Гусев скончался 1 апреля 1966 года, через несколько дней после написания этих заметок.

22 октября до 30 десантных судов и катеров противника под прикрытием авиации пытались высадить десант на один из наших островов на Ладожском озере.

Силами гарнизона острова, наших кораблей и авиации Краснознаменного Балтийского флота десант противника был разгромлен. В результате боя уничтожено 16 десантных судов противника и одно судно захвачено в плен. В воздушных боях в районе высадки десанта сбито 15 самолетов противника. Наши корабли потери не имели.

(Из сообщения Совинформбюро 23 октября 1942 года).

Артиллеристом я стал во время Великой Отечественной войны. На действительной службе (с 1927 по 1931 год) был корабельным артиллерийским электриком и хорошо знал приборы управления огнем. Но в июле 1941 года обстановка сложилась так, что мне пришлось занять должность командира огневого взвода на одной из батарей Кронштадта, располагавшейся на форту.

Честно скажу: совершенно не знал, в чем будут заключаться мои новые обязанности. Понятно, что надо было многому учиться.

Прошла тяжелая блокадная зима. За это время освоился в новой должности. Практически, конечно. Теоретическая подготовка была недостаточной. Я это чувствовал. И тем не менее уже в марте 1942 года меня назначили помощником командира батареи: каждый офицер в те дни был на счету.

Все шло хорошо. Я вполне овладел специальностью. Наша батарея заняла место в числе передовых.

Одно только не давало покоя. Моя семья жила в блокированном Ленинграде, голодном и холодном. Как она там? К тому же фашисты ежедневно бомбили и обстреливали город. И все это происходило буквально на моих глазах — далеко ли Кронштадт от Ленинграда? И, конечно, постоянное беспокойство о семье действовало угнетающе…

13 июля 1942 года, после очередной стрельбы, меня пригласил командир дивизиона капитан Астахов и сообщил:

— Вас, товарищ Гусев, вызывают в штаб флота для нового назначения. Документы через час будут готовы. Собирайте вещи. Шлюпка уходит в четырнадцать часов.

Поначалу это сообщение меня обрадовало. Наконец-то пошлют на передовую линию борьбы с фашистами — ведь нашу батарею на форту не назовешь передним краем. С другой же стороны, оно, это сообщение, вселяло и тревогу. Дело в том, что с разрешения командования дивизиона при мне жил мой шестилетний сынишка Альберт. Когда я сказал мальчику, что нам надо ехать в Ленинград, он горько заплакал: знал, что если здесь он был сыт, то в Ленинграде снова придется голодать, хотя пайки к этому времени и были увеличены…

В Ленинград мы прибыли поздно вечером. На другой день в штабе Балтийского флота я получил назначение командиром береговой батареи на Ладожскую военную флотилию.

В штабе флотилии, который тогда находился в Новой Ладоге, меня принял начальник штаба капитан 1-го ранга С. В. Кудрявцев. Он поинтересовался моей прежней службой, а затем спросил, знаю ли я, куда назначен. Ответил, что назначен командиром батареи, а где находится эта батарея, понятия не имею. Тогда начальник штаба подвел меня к карте Ладожского озера и показал на ней небольшой островок Сухо.

— Здесь вам и предстоит служить, — сказал он.

Я поинтересовался, в каком состоянии батарея. И получил ответ:

— Батареи пока нет. Но она должна быть через месяц.

Прочитав на моем лице разочарование, капитан 1-го ранга довольно подробно объяснил обстановку, посоветовал, с чего начинать.

А начинать надо было с азов, то есть с самого начала: на острове Сухо не было ни орудий, ни людей. Предстояло укомплектовывать и устанавливать батарею своими силами.

Остров Сухо, как я потом узнал, искусственный. Он возведен в начале XVIII века. Единственным сооружением на нем был маяк. На этом-то островке, лишенном всякой растительности, нам и предстояло расположить батарею.