Ладонь, расписанная хной

Нравится ли мне быть невестой? Как сказать… Если не считать того, что пилатес — это явно не мое, забытый, но возвращенный кошелек вместе с ковриком для йоги — подходящий повод для скандала, а отношения, оказывается, могут вызывать столько боли и злости, то у нас все в порядке. А еще мой жених «встречался» с моей кузиной Таней, но передумал на ней жениться. Я не ревную, но жутко злюсь из-за того, что Таня имеет какое-то отношение к нам с Лалитом. Вдобавок он сохнет по своей фигуристой бывшей.

Лалит бережет свой телефон как зеницу ока. С одной стороны, раз уж я его невеста, мне хочется выяснить, не с ней ли он ведет переписку и созванивается. Но с другой — в этой истории странным образом оказался замешан мой начальник, который будит во мне глупые чувства, неуместные в жизни обрученной девушки. Поэтому я отвечаю самым счастливым голосом:

— Хорошо, все хорошо. У нас с Лалитом все замечательно. А быть невестой мне очень нравится, это просто чудесно.

Родных можно обмануть, если хорошенько постараться.

Группа любителей пилатеса заканчивает с перекусом и постепенно расходится по пляжу. Мать Лалита смотрит на меня так, словно собирается подойти, но я машу ей рукой, показывая на телефон.

— Ашу, — торопливо спрашиваю я, — скажи, ты никогда не сомневалась в своих решениях? Хотя бы иногда?

— О чем ты?

— Например, насчет Варуна, когда вы обменялись кольцами? Ты никогда не задумывалась, правильно ли поступила? Или того ли человека выбрала? Ты такой жизни для себя хотела?

Она недолго молчит, потом вздыхает:

— Нет, не сомневалась. — У нее такой голос, будто она сейчас расплачется. — Сомнений не было. Только сожаления.

Меня пронзил острый укол страха. Остается только надеяться, что у нее все в порядке. Правда, непонятно, что именно может пойти не так. Неужели она волнуется из-за Варуна? Он любит ее, и они хорошо ладят. Господи, только бы у нее все было хорошо!

— Аиша, — я использую ее полное имя только в серьезных разговорах, — что ты недоговариваешь?

— Да ничего. Ничего, правда. Не обращай внимания. Лучше скажи, ты забрала то сари, которое присмотрела Шейла Бу на рынке возле твоего офиса?

— Да, вчера вечером. Кстати о Шейле Бу. Она меня немного беспокоит. У нее что, астма? Последнее время она задыхается при самой маленькой нагрузке.

— Не обращала внимания. Ну, астмы у нее точно нет. Если бы была, то мы бы уже все об этом знали.

— А, хорошо, а то я и правда волновалась. Мама все время говорит, что я себя накручиваю, вот я и решила у тебя спросить, вдруг ты в курсе.

— С каких это пор ты стала переживать за тетушку Бу? — На мгновение Аиша стала похожей на себя прежнюю.

Я нервно смеюсь в ответ.

— Ну… в общем… скажи, ты знала, что она когда-то сбегала из дома, чтобы жить самостоятельно и заниматься искусством? Это было очень давно.

Я задаю этот вопрос из любопытства, но мне тут же становится стыдно. Почему мы ощущаем прилив острого восторга, когда слышим о неудаче человека, попытавшего счастья в том, чего лишены мы сами? Неужели это чисто женская черта? Не потому ли, что мы так крепко связаны традициями и правилами, и неудавшийся бунт одной из нас вызывает во всех остальных бурю ревнивого восторга вместо солидарности?

— Ах, ты об этом? Да, знаю.

Ей абсолютно неинтересна эта тема. Меня она тоже не интересовала, пока я не узнала об Оксфорде и о том, что тетушка Бу сохранила в тайне мои поиски работы в Нью-Йорке.

— Что? А почему ты ничего не сказала мне?

В вопросе семейных сплетен все подчиняется тем же законам, что и в пищевой цепочке: строго в соответствии с иерархией. Так как тогда вышло, что Аиша знала о Шейле Бу, а я — нет?

— Не о чем было рассказывать. Это было давно, а я просто слышала, как мама что-то говорила на эту тему. Ну, ты знаешь, как это обычно бывает.

Конечно знаю. Мать Аиши, Рама Бу, — чемпион по разглашению секретов. А ее сестру, Шейлу Бу, можно считать человеческим воплощением Форт-Нокс. Рама говорит постоянно, даже во сне, и я не удивлюсь, если ее случай будет описан в учебниках как пример рассеянности.

— А когда она ушла из дома? До свадьбы? Ты знаешь подробности?

— Не знаю. Наверное, до свадьбы. Нет, подожди, это было уже после. Не помню. Мама что-то говорила о том, что она писала неприличные картины. Да какая уже теперь разница? Бог с ними. Надо от всего этого отвлечься. Давай сходим куда-нибудь, сами, без мужчин? Я придумала! Давай устроим себе спа-выходные, чтобы отпраздновать твой день рождения!

— Прекрасная мысль.

Вот только я не собираюсь сдаваться и обязательно узнаю все о Шейле Бу. Теперь я задам эти вопросы маме. Она точно должна знать.

— Давай только все оставим как есть на несколько дней, хорошо?

— Что оставим? Ашу, у тебя точно все в порядке?

— Да, Зоя, сотый раз говорю: все хорошо.

Теперь я точно знаю, что это неправда, но кузина предпочитает отмалчиваться. Ничего, я подожду, пока она будет готова к разговору.

— Слушай, мне пора. Варун проснулся. Да, кстати, хотела тебе сказать. Я тут видела твоего идиота бывшего, Амана. Ошивался возле терминала в международном аэропорту. Должно быть, куда-то собрался.