Ладожский ярл

Так и пели, из ельников по домам возвращаясь. Даже Борич Огнищанин, проходя мимо, заслушался. Покачал головой, повел крючком-носом, поглядев на идущих дев да на парней румяных, засопел завистливо. Эх, ему б такую деву… Он бы… Уже с неделю, как жил Огнищанин в своей усадебке, малой — амбар да избенка — зато своей. Щедр был князь, уж этого не отнимешь, хоть и серебро считать умел, не чета всем прочим варягам. Да за труд изрядный — и вознаграждал щедро, а Борич трудился не покладая рук. Иногда и с утра раннего да самой темной ноченьки. Грамоты разобрав, ложился на лавку — аж трясло всего, и перед глазами кружились черные мушки. Зато и наскреб на усадебку — как раз помер Хотим-однодворец, вот его-то домишко и выпросил себе Огнищанин у князя. Усадебку, да к ней и собаку — Дива, огроменного кобеля волчьей масти, изрядного сторожа! Трудолюбив был Борич, умен, в деле настойчив. Потому и уваженье к себе снискал быстро. Уже не только Найден, но и сам Конхобар Ирландец, ближний князев боярин, с ним по податному делу советовался, не считал зазорным. Лестно то было Боричу. Вот только бобылем жил Огнищанин, иногда лишь приходила соседка — старая бабка Онисья, согбенная, крючконосая, про которую говорили — ведьма, прибиралась да постные щи варила. Вот бы жену… Молодую покорную деву! А что? Сама не пойдет, так серебришко теперь есть — купить можно.

Задавшись такой целью, высматривал Борич Огнищанин девок. По корчмам ходил, с волхвами да волхвицами знакомства свел, все выспрашивал, что, да где, да как. Не нужна ему была дева из рода богатого, уважаемого, лучше б худородную, еще лучше — сироту неприкаянную, чтоб одного знала хозяина — его, Борича! Ходил высматривал Огнищанин такую… И высмотрел!

День клонился к вечеру, гомонили воробьи на стрехах, прыгали, купаясь в лужах, снег уж сошел с середины улиц и лишь с боков еще лежал, таял. Подходя к своей избенке — недалеко от просторной, недавно выстроенной после пожара усадьбы варяга Ульфа Сломанной Стрелы, Борич вдруг услыхал слабые девичьи крики. Остановился, любопытствуя, — там уж, у частокола, не один он такой стоял, набралось праздного народишка: артельные мужики, подмастерья, мальчишки. Закрываясь обеими руками от плетки, кричала простоволосая босоногая девка. Тощий долговязый мужик с длинной седой бородой, но не старый еще, крепко держал девку за ухо левой рукой, правой же пытался орудовать плетью, что было весьма затруднительно, поскольку под мышкой справа он зажимал пеструю курицу. Полузадохшаяся курица квохтала и, к вящей радости собравшихся зевак, пыталась клюнуть мужика в бок.

— Змея ты пакостная! — потрясая плеткой, кричал на девку мужик. — Корова! Вот сведу тебя на правеж, будешь знать, как чужих кур хитить!

— Так она, поди, голодная? — крикнул кто-то из подмастерьев.

— А мне какое дело? — разозлился мужик. — Хозяин Ульф за курицу не с нее, с меня спросит!

— Да курица-то твоя цела вроде!

— Курица-то цела… А яйца? Эта ж гадюка полдесятка разбила! У, коровища!

Изловчившись, мужик все ж таки хлестнул девку плетью. Та заверещала.

— Вот что, люди добрые! — подойдя ближе, громко произнес Огнищанин. — Я, Борич, с княжьего двора, вы меня знаете. Давайте девку — отведу на двор, как раз по пути. Она уж многажды кур хитила, матерая! — Он перевел взгляд на мужика, спросил тихонько: — Веревка есть ли?

— Найдем… — обрадованно ответил тот. — А грамоту за пойманную выдашь?

— Знамо, выдам, — успокоил Борич. — Ужо покажешь хозяину своему. Князь еще и резану даст.

— Резану! — восхитились в толпе. — Вот бы и нам так кого словить. Эй, мужик, поделись девкой!

— А ну, пошли, пошли! — дворовый испуганно замахал на них руками, обернулся. — Ты пожди малость, веревку-то я враз сыщу…

Он побежал к воротам усадьбы.

Девка — чумазая, страшная, грязная — дернулась было, но Борич крепко схватил ее за руку и поморщился:

— Вшей-то!

Услыхав про вшей, зеваки посторонились, а многие разошлись по своим делам, справедливо полагая, что все интересное уже закончилось. Крепко связав девке руки принесенной дворовым веревкой, Огнищанин пнул воровку в бок:

— Пошла, дща!

Девка — никуда не деться — шмыгая носом, понуро поплелась следом за ним, искоса стреляя глазами — мало ли, представится возможность вырваться. Однако не представилась. Не на того напала. Борич без всяких приключений довел деву до своей усадьбы и уже подходил к воротам — заблажил, залаял на цепи Див-пес, чуя хозяина-кормильца, как вдруг услыхал за спиной чьи-то быстрые шаги. Оглянулся, нащупал за пазухой нож…

— Веревку-то верни, дядько! — запыхавшись, попросил давешний мужик. — Чай, не моя, хозяйская.

— Верну ужо, — недовольно покосился на него Огнищанин. — Пожди вот…

Успокоил собаку и, заведя девку в избу, затворил за ней дверь. Вернувшись, протянул веревку:

— На!