Лагерь

После этих слов я немного успокоилась, села рядом с Антоном, положила ему руку на плечо и спросила:

– И ты все равно туда хочешь?

– Да. Там стоит мой первый велосипед, ржавый, с двумя маленькими пластмассовыми колесами по бокам. У тебя есть такой? Наверное, таких уже не делают. Там над рекой растет огромная ива, – он руками изобразил все величие дерева, – к суку ивы привязана тарзанка. С нее я прыгал в воду. Еще там доживает свой век моя первая учительница, там хоронят моих сослуживцев. Там в старой «однушке» ждут меня мама и папа.

– Давай перевезем твоих родителей к нам. А ты пойдешь на фронт наемником. Там всех берут, не спрашивая, кто ты такой.

– Предлагаешь мне убивать своих собратьев?

– Моих же ты как-то убивал! – снова повысила голос я, но затем, смягчившись, добавила: – Останься здесь.

Я обхватила его руку и уткнулась головой в плечо. В горле першило от горечи того, что я знала, что он не останется. Я желала, чтобы он воссоединился со всем, что ему так дорого, но одновременно хотела всегда видеть его рядом.

– Возьми тогда меня с собой, – произнесла я, хотя сама не верила, что готова уехать.

– Нет, Юля. Ты должна оставаться здесь. В этих краях растет твоя ива над рекой.

Дальше мне трудно вспомнить последовательность того, что происходило. Я начала громко реветь, обвивая двумя руками Антона, после судорожно целовала его лицо, роняя свои слезы ему на щеки. Обессилев, вскоре я просто упала ему в ноги и беззвучно зарыдала, захлебываясь от обиды на судьбу.

Перед уходом, стоя в дверях с распухшими от слез глазами, я твердо произнесла:

– Начинай прощаться с чердаком. Завтра твой последний день здесь.

14

Мое желание придумать для Дани на день рождения самый чудесный и запоминающийся подарок куда-то исчезло, и я приняла предложение мамы подарить Данику торт, лично мной приготовленный. Это на самом деле драгоценный подарок. Просто, когда я готовлю, у меня выходит чуть вкуснее, чем слепленные Славиком куличи из грязи. Я не знаю, что это за проклятье, но дома мне официально запрещено подходить к плите. И вот целую неделю мы едим торты. Я приняла предложение мамы с таким расчетом, что она сама его приготовит. Но мама оказалась коварной женщиной. Первый торт мы готовили за неделю до назначенной даты. Точнее, мама выпекала, а я изучала кулинарные методики. Торт вышел божественный. Всей семьей мы его умололи за полтора дня. Следующий торт я испекла сама под чутким руководством и с точечными корректировками мамы. Он тоже получился неплох. Увесистый кусок я отнесла Антону. Он был в восторге. Хотя его мнение весьма субъективное, учитывая, что он у меня всегда голодный. Третий торт я приготовила полностью сама. Мама лишь молча наблюдала и помечала в блокноте ошибки. Это было фиаско. Деревянные коржи, залитые приторной клейкой жижей, выбросились в урну. После проведенной работы над ошибками последний четвертый торт готовился уже непосредственно к столу именинника. Я незаметно отломила краешек коржа, чтобы не быть причиной праздничного отравления, и попробовала. Вышло довольно сносно.

К празднику я подготовила самое красивое вечернее платье. Бирюзовое с черными широким поясом и черными камушками около шеи. Мне оно очень шло. Раз я считаюсь возлюбленной Даника, то на его празднике я должна выглядеть сногсшибательно.

Папочке в связи с тем, что на границе стало жарко, вырваться на ужин не получилось. В гости я пошла с мамой и Славиком. На вытянутых руках два квартала, что отделяли нас, охваченная гордостью за себя, я несла приготовленный мной торт. Вкусность мы накрыли прозрачной крышкой, так что все прохожие могли видеть мое произведение кулинарного искусства.

В дверях нас встретил нарядный Даник в классическом черном костюме, белой рубашке и бабочке. Увидев мое роскошное платье, он расправил плечи, а лицо его засияло. Мама с порога принялась обнимать именинника и одаривать комплиментами. Славик протянул ему свою самодельную открытку почему-то с изображениями танков и вертолетов.

В прихожую вбежала Людмила Петровна в заляпанном переднике. Волосы ее были небрежно убраны назад.

– Вы уже пришли. А я не успеваю. Ну, что ты стоишь, – обратилась она к Дане, – помоги Юленьке.

Я протянула ему поднос с тортом и произнесла какую-то поздравительную ерунду. От непонятно откуда возникшего волнения поздравительная речь вышла сбивчивой, скомканной, и вообще репетировала я совсем другие, куда более красивые слова. Даник любезно поблагодарил, подхватил торт и поцеловал меня в щеку. Это был первый наш публичный с Даней поцелуй. Пока я разувалась, Даня отнес торт на кухню и вернулся к нам. Мое испортившееся настроение из-за своего поздравления вмиг улучшилось, когда Даня, провожая меня в зал, чувственно шепнул:

– Очаровательно выглядишь.